Хроники боевых ангелов. Часть 2.
Шрифт:
– Эй, ты там долго будешь торчать? Нападай уже, - потребовал Аноритоко.
Пришлось начать двигаться.
В этот момент на сцене нашего театра боевых действий появилась ещё одна фигура. Горгенкрат, парень на год или на два старше меня. Я плохо его знал, встречал иногда в школе. Горги вывернул из-за угла и едва не налетел на Аноритоко. Увидев вожака банды, Горги от неожиданности проделал весь обычный ритуал, сопровождающий встречу двух парней: сдвинул кепку вперед, плюнул под ноги и зыркнул исподлобья. Аноритоко ахнул:
– Это ещё что такое?
Горги обвёл взглядом начинающую
– Я в замок иду, работать, мне дядько Варсо говорил, если вы меня будете задерживать, то лучше вам меня не задерживать.
– А никто тебя и не собирается задерживать. Вот только кто тебя учил так приветствовать почтенных людей? Сейчас получишь три раза по заднице, поприветствуешь нас, как надо, и пойдёшь дальше. Ты же помнишь, чему вас учили, о чем наш господин на весеннем празднике говорил? Когда подходишь к другому человеку, улыбаешься и изображаешь поклон. А ну-ка изобрази.
Горги отошёл на три шага, изобразил поклон, получил три пинка и спросил:
– А что эта молодежь тут делает? Можно, я посмотрю?
– А не опоздаешь? Ты же вроде спешишь.
– А я быстренько...
Аноритоко милостиво разрешил и перенёс внимание на меня.
Я двинулся на вожака. Аноритоко встал в боевую стойку. Я услышал, как Айсфинг начала шептать заклинание. Замедление, скорее всего.
Я замахнулся. Это было длинное, медленное и совершенно бесполезное движение. Так дрались только пьяные мужики, после того, как вытаскивали палки из соседского забора. За время такого замаха я мог бы добежать до соседней улицы. Аноритоко подумал, что я полный дурак, и начал улыбаться. Он протянул руки вперед, чтобы провести захват, но ему досталась только палка. Я в это время поджал ноги, провалился под вытянутые руки, подкатился и чиркнул тупой частью гвоздя по ноге. Аноритоко дернулся. Наверное, ему было очень больно. Да, я редко дрался в школе или на улицах. Я ни на кого не нападал. Но мы много тренировались с друзьями, и каждый захват, каждый хитрый удар, которыми нас потчевали разные обидчики, все они изучались и разбирались. Мы пытались найти способы борьбы против каждого из них. Тренировки с Айсфинг дали последнее недостающее качество - умение уходить от ударов небольшими движениями. До этого у нас был принят силовой, размашистый стиль движений.
Поднявшись за спиной противника, я сказал:
– Это была тупая часть гвоздя. У тебя не будет крови. Я тебя пожалел.
– Ты? Меня? Пожалел?
– эти слова привели Аноритоко в бешенство.
Он забыл как о своих обещаниях, так и обо всех правилах. С перекошенным лицом он принялся тыкать в меня гвоздеватой палкой. Уклоняться от его ударов было проще простого. Гнев отключил его разум, и потому он тупо тыкал туда, где видел мое тело. Я уходил от ударов очень небольшими, короткими перемещениями, и почти не уставал. Аноритоко же разбрасывался силами и вскоре начал задыхаться. Наверное, со стороны это смотрелось очень эффектно, как будто я был неуязвимым. Краем сознания я отметил удивленные возгласы банды.
Через некоторое время Аноритоко испуганно взглянул мне за спину. Я не стал оборачиваться - знаем мы эти штучки, я обернусь, а он меня стукнет со всей силы. Но оказалось, что Аноритоко не притворялся. За моей спиной раздался грозный голос:
– Немедленно прекратить! Я расцениваю твоё поведение как попытку убийства.
Аноритоко выронил палку и попытался улыбнуться:
– Да мы это тут так, тренируемся.
– Вижу я, как ты тренируешься. Немедленно идёшь со мной к господину.
Только тут я рискнул обернуться и посмотреть на нашего спасителя. Это был один из ближайших воинов нашего помещика, кажется, его звали Эрголиниан, я точно не знал. Во время обороны крепости он руководил боем у ворот до тех пор, пока не проснулись остальные воины. Жёсткий, мрачный дядька, он и говорить-то толком не говорил, а когда не рычал на мужиков, то рявкал.
Аноритоко к помещику не пошёл, он толкнул меня в сторону воина, а сам дал деру. Очевидно, домой, искать защиты у родни. Остальная банда незаметно растаяла. Каждый раз, когда я переводил взгляд, людей вокруг становилось всё меньше, а потом не осталось совсем. Я даже не понял, как им это удалось.
Эрголиниан что-то прорычал про то, что совсем у молодёжи чести нет, если малышей бьют, подобрал палку и пошёл в направлении замка. Следом за ним поплелся на работу Горги. На пустынной улице остались только мы с Айсфинг.
Я подошёл к княжне. Она дрожала крупной дрожью.
– Я очень испугалась за тебя, - сказала Айсфинг, - и, похоже, нам придётся принять предложение управляющего. Иначе нас эта банда рано или поздно достанет.
Странно, а я вот никакого страха не чувствовал, только возбуждение. Я мог бы уворачиваться от вожака банды вечность.
– Мне очень помогли твои занятия, - признался я.
На середине пути мои ноги отказались идти. Айсфинг терпеливо сидела со мной под забором до тех пор, пока я не смог двигаться.
На следующий день помещик проводил разбирательство. Меня и Айсфинг вызвали в замок, сказали приходить после школы.
В замке шла попойка по поводу неведомого нам праздника. Впрочем, возможно, никакого повода и не было. Прерывать пир ради нас господин не захотел, а потому суд вершился прямо перед праздничным столом, на глазах у всех гостей и собутыльников.
– Так, значит, говоришь, вот этот длинный вчера пытался убить вот этого маленького?
– вопрошал помещик, обводя нас с Аноритоко мутным взором.
– Так точно, господин, пытался, тыкал в него вот этой палкой с гвоздями, очень опасной, смею заметить, - отвечал дядька Эрголиниан, ещё более пьяный, чем помещик.
– Опасной для кого? Для того, кто бьёт, или для того, кого бьют?
– промычал помещик и воззрился на дядьку долгим взором. Тот ответил ему не менее долгим бессмысленным взглядом и наконец ответил:
– Думаю, она опаснее для того, кто бьёт.
– Эй, малец, ты как мог допустить, чтобы тебя били таким опасным оружием?
– грозно спросил помещик, глядя на меня. Я несколько растерялся от такого поворота дел, но честно ответил:
– Они мне её сами дали, обещали отпустить, если я их поцарапаю, но во время боя я её сам Аноритоко отдал, а его другим способом поцарапал. А он рассердился и начал меня со всей силы бить.
– Я смотрю, ты умён, если отдал эти дрова врагу. А почему ты до сих пор жив?