Хроники боевых ангелов. Часть 2.
Шрифт:
– А я уворачивался.
Гости за столами засмеялись. Помещик с глубокомысленным видом покивал головой.
– Аноритоко, ты меня расстроил. Учишь вас, учишь, а чуть отвернёшься - вы такое глупое оружие делаете. Как ты мог так поступить? И ещё, скажи мне, с какого недосыпу тебе пришла в голову идея нападать на людей, которые пришли ко мне или к управляющему, причём по делу?
– Он в школе себя плохо вёл, его надо было наказать, а ещё у него женщина невоспитанная, - сбивчиво забормотал главарь банды.
– Меня не интересуют ваши детские ссоры!
– громыхнул помещик, - Обстоятельства просты! Человек шёл в замок по делу, а ты его остановил и пытался убить! Я уж не говорю о том, что он меньше тебя в два раза и вас была целая толпа. Единственное, что я должен сделать - это оставить тебя на ночь привязанным на площади.
– Помилуй, господин!
– взмолился пожилой человек за одним из столов. Помещик от него отмахнулся и продолжил:
– Я что-то там слышал про то, что ты не смог попасть по этому недорослю. Сейчас мы дадим тебе хорошую дубину, если попадёшь по нему - я тебя, может быть, и помилую.
Все участники праздника, предчувствуя забаву, разразились радостными криками.
Вот так поворот! Если меня не убили вчера, то, похоже, убьют сейчас.
Аноритоко вынесли железную булаву, да не простую, а с шипами. Тяжеленная! И шипы острые! Ему даже не надо попадать по мне булавой, достаточно будет задеть шипом, и меня разрежет на несколько сантиметров вглубь. Если я не путаю, такую булаву называют "Утренняя звезда". И на Айсфинг надежды нет - среди приезжих гостей я заметил одного человека в одежде мага. Если она начнёт колдовать, он её сразу почувствует. Я сам учил княжну, как отличить магов, и не применять магию рядом с ними.
Я снял рубаху, отошёл подальше от стола и поклонился публике. Меня приветствовали дружным рёвом. Когда поклонился Аноритоко, в его сторону засвистели. Это меня удивило. Я думал, воины помещика будут на его стороне.
Аноритоко побледнел и кинулся на меня. Схватка была копией предыдущей - я приседал, уклонялся, несколько раз удалось поднырнуть под руку противника и отвести её в сторону. Сначала мне хлопали, потом гости восторженно кричали, а под конец одобрительные выкрики переросли в сплошной рёв. Сквозь него даже не слышно было приказов помещика, и ему пришлось дать знак стражникам. Один из воинов стукнул копьём по булаве Аноритоко, а второй поставил своё копье между нами, как шлагбаум. Аноритоко послушался и отошёл, глядя на меня затравленным взглядом.
Когда народ перестал реветь, помещик привстал и объявил:
– Вообще-то этого засранца надо было бы казнить, но это представление меня невероятно порадовало. Ради такого веселья я оставлю его в живых. Пяток ударов кнутом и денежный штраф оставят ему необходимую память.
Все присутствующие разразились одобрительными криками, отец Аноритоко заплакал от облегчения. Меня помещик подозвал поближе, а затем собственноручно налил что-то из кувшина в золотой кубок. Наверное, это было то самое легендарное вино, которое пьют только очень богатые люди.
– Пей!
Я послушно выпил противную жидкость.
– Ну, как?
– поинтересовался господин.
– Как скисший компот. Я бы предпочел сладкий, нескисший, - честно ответил я.
Мой ответ привёл публику в состояние дикого восторга. Помещик сунул мне холодную свиную ножку, которой до этого дирижировал, произнося речи, и отправил за дальний стол. Ножка была совсем холодной и противной, с застывшим жиром, но мы с Айсфинг всё равно её съели. Нечасто удаётся поесть мяса задаром.
К нам подсел управляющий. Вертя в руках пустой кубок и не глядя на нас, он спросил:
– Как думаете, почему наш господин не послал мальчишку на смерть?
Мы переглянулись.
– Ну, не знаем.
– За внимание господина борются две группы. Одна группа, которую представляет Эрголиниан, является группой воинов. К другой группе, в которой, в основном, состоят торговцы, относится родня Аноритоко. Это не строгое разделение, воины и торговцы есть в обеих группах. Вас должно интересовать то, что обе эти группы готовы сделать что угодно для того, чтобы оттеснить другую от уха господина. Когда Эрголиниан пришёл вчера с доносом на Аноритоко, это было, можно сказать, объявление войны. В случае гибели мальчишки началась бы тихая война, в которой, вероятно, погибло бы много людей. Поэтому господин постарался свести всё к шуточному представлению. Ты, малыш, конечно, натерпелся страху, но по секрету могу сказать, что шипы у булавы из мягкого дерева, а сильно стукнуть тебя воины не дали бы. Но это всё присказка. А сказка в том, что вторая группа получила сильный щелчок по носу. Сейчас они затаятся, но рано или поздно они тебе эту обиду припомнят. Так что поступай ко мне арифметиком, тогда они не решатся тебя трогать.
Не успел я открыть рта, как Айсфинг выпалила:
– Ваше предложение - большая честь для нас.
– Куда катится наш мир, если женщины начали решать за мужчин?
– удивлённо поднял брови управляющий. Затем он поставил перед нами небольшую баночку и ушёл.
В баночке было самое настоящее варенье из сладких ягод! Сахар в моём мире был очень большой редкостью. Мы с Айсфинг постарались как можно быстрее улизнуть с праздника, чтобы поделиться с мамой редким деликатесом.
На пути домой нас перехватила банда Аноритоко. Настроены они были очень миролюбиво, больше всего их интересовала судьба вожака. Когда я успокоил их новостью о том, что Аноритоко не будет казнен, они заметно повеселели. А после того, как пересказал наш бой и решение помещика, удостоился здравицы. Уходили мы с Айсфинг под обещания побить всех наших врагов. Мы улыбались, но не поверили ни одному слову.
Так мы, совершенно неожиданно, получили очень доходную работу. Удивительной особенностью этой работы оказалось то, что наибольший доход приносило не жалование, а подношения односельчан. Поначалу нас очень удивляло то, что к нам с первого дня потянулись хозяева с просьбами узнать, сколько точно они должны. Гостинцы они приносили неожиданно щедрые.
Позже мы поняли, что управляющий был никудышним арифметиком. Он не мог точно посчитать даже постоянную плату, а кроме этого были разные долги, скидки, займы, штрафы и прочие личные договоренности. С памятью у него тоже было слабовато, цифры разных договоренностей он помнил почему-то совсем не так, как селяне. Нет, он не обманывал, он одинаково путал как в большую, так и в меньшую стороны. Впрочем, у него было серьезное извинение: большинство договоренностей заключалось под хорошим градусом.
Айсфинг с её идеальной памятью и цепким вниманием попала в эту ситуацию, как масло в огонь. Следующие недели мы метались по селу, выясняя, кто что помнит о своих долгах, проводя очные ставки и сводя все данные в систему. Селяне были готовы танцевать перед Айсфинг с приплясом, а управляющий начал бояться княжны. Каждый раз, когда Айсфинг ловила управляющего на неточности, она устремляла на него тяжёлый взгляд исподлобья. Управляющего начинало трясти от одного этого взгляда - Айсфинг почти никогда не ошибалась, и у неё всегда были подтверждающие документы.