Хроники Эллизора. Трилогия
Шрифт:
– Кто такой Корри?
– Корри это гипер-орёл, мой друг с детства. Не знаю, жив ли он сейчас...
– А что было дальше?
– Дальше... э-э, кажется дальше "зелёнка" подобралась к самому Эллизору и началась эвакуация в Лавретанию... По дороге посол Маггрейда какой-то Болфус похитил Беллу... Я гнался за ним на коне, но потом в меня, кажется, стреляли, убили лошадь. Дальше я помню плохо, какое-то время шёл пешком, потерял сознание. В общем, когда я очнулся, то оказался уже у таллайцев в семье одного купца, который сам в то время бежал из Маггрейда и подобрал меня по дороге. Некоторое время я служил ему, потом пошел добровольцем в их боевой легион, воевал на море, на островах, был в плену в Непуре, там были долгая война, всего не расскажешь.
Тут Роллан заметил, что взгляд Оззи как-то затуманился, вероятно, ему было нелегко вспоминать о прошлом.
– Да, она была очень красивой, - повторил Оззи, - но я думал о Белле, я не мог забыть её, надеялся, что она жива... И несколько раз я пытался вернуться в Эллизор, но как ты сам знаешь, это было невозможно. Только сейчас удалось, в последний раз. Мне казалось, что прошло лет десять... Да, не больше... А ты говоришь, что сто... В общем, я потерял Беллу, не смог её спасти... Значит, потерял навсегда...
Вероятно, за этим разговором они несколько утратили бдительность, потому что где-то в стороне под холмом в небольшом овражке раздался глухой и короткий вой, а затем - рычание, которое тоже было не очень продолжительным, но говорило о совершенно конкретной и быстро надвигающейся опасности.
– Ну, вот, что и следовало ожидать, - проговорил Оззи с ледяным спокойствием.
– Теперь нам так просто не уйти!
Роллан молча вынул из ножен свой меч, осмотрел его, потом вложил обратно и достал из-за спины притороченный там ранее арбалет.
– Этим ты этих волколаков не возьмёшь!
– пробормотал, глянув на Роллана, Оззи и покровительственно тронул его за плечо: - Идём! Если будет заваруха, ни в коем случае не лезь вперёд! Если меня сразят или сомнут, беги вниз, не вступайся!
– Ещё чего!
– со всем пылом возразил Роллан.
– И не подумаю бежать!
Оззи лишь вздохнул.
– Иногда лучше не умирать всем вместе, пусть даже это и выглядит доблестно. Бывают случаи, когда больше смысла, если кто-то остался в живых.
– Зачем здесь жить?
– не унимался в ответ Роллан.
– Зачем вообще жить в мире, где честь и доблесть не имеют никакого значения?
Ответить на эту тираду Оззи не успел: там, куда они направили свой бег, среди развалин ангара, скрывающего лаз с винтовой лестницей, прямо на их пути появился самый настоящий волколак. Этот зверь был почти таким же, как и при первой встрече Роллана с Оззи, если не ещё крупнее. Но тоже - черно-серый, с бурыми подпалинами и люто горящими глазами. Вероятно, в предыдущий раз Роллан не успел вполне оценить этот хищный звериный взгляд, но теперь на это было время: зверь пока не двигался, словно оценивающе рассматривая неожиданно появившуюся добычу. Да, взгляд волколака был беспощаден, абсолютно беспощаден, вот что ощутил Роллан при новой встрече с этим монстром. А ещё почему-то ему на ум пришёл совершенно лишний, применительно к данной ситуации, вопрос, а чем здесь питаются эти самые волколаки, если тут нет никакой вообще живности?
– уж больно виду у этого зверюги был откормленный, даже лоснящийся. Да уж, странно, неужели у некоторых видом нечисти вид может быть именно таким: вполне сытым - и убивают они не из желания насытится, но просто из желания убивать?
Сзади, со стороны холма, с которого они только что спустились, донесся ещё один рык. Роллан резко обернулся, тогда как Оззи лишь слегка повернул голову: ещё два не меньших размеров волколака медленно спускались с вершины холма. Таким образом они легко взяли в кольцо свою потенциальную добычу, шансов уцелеть у которой в таком случае просто не было. И Роллан понял это со всей очевидностью: даже, если бы волколак был один, при всём бесстрашии и опытности Оззи, учитывая, что оба они ослабели после блужданий в подземелье без пищи и воды, вряд ли бы они смогли победить эту зверюгу вовсе без пролития собственной крови, тогда как любая рана в их обстоятельствах была ба фатальной. А уж в схватке с тремя волколаким, понятное дело, надеяться на победу было просто безумием.
Роллан осознал всё это и ему захотелось что-то успеть сказать Оззи, признаться, что он ни о чём не жалеет, поблагодарить, дать понять, что даже рад умереть вот так, в настоящей схватке, можно сказать, что и героем. Однако Оззи прервал его готовящийся вырваться наружу страстный и предсмертный монолог тем, что вложил свой меч в ножны, крепко сжал правой рукой плечо Роллана и сказал всё с тем же ледяным спокойствием:
– Если я упаду без чувств, ни в коем случае не оставляй, не бросай флейту!
Роллан растерянно замолк, а волколаки уже, казалось, готовы были одновременно броситься на добычу, как вдруг Оззи коротко взмахнул рукой, приложил флейту к губам и заиграл, можно сказать, что запел. Да, эта игра показалась Роллану именно что песней - негромкой, но исполненной вместе и великой радости и великой скорби, чего Роллан вообще никогда не слышал, хотя и, будучи воспитан при дворе своего отца, был не чужд определённой музыкальной грамотности и даже сам умел играть на клавикорде. Однако зазвучавшая среди пустыни Маггрейда песнь была именно что не похожей ни на что из ранее слышанного Ролланом - скорей всего, эта песнь даже и не включала в себя никакой чётко определённой мелодии или искусственной гармонии, она была выше любой мелодии и музыкальной мелодии же, потому что умудрилась включить в себе всё это, а может быть даже и не включить, а объять всё это, оставаясь в самой себе чем-то потаённым и недостижимо высоким для понимания обыденного слуха. Роллан, внимая этой песни, почему-то непроизвольно закинул обратно за плечи арбалет, сжал рукоятку меча, покоящегося в ножнах, но не стал извлекать его для предстоящего смертельного боя, и уже видел перед собой не горящий ненавистью взгляд волколака, но что-то или кого-то совсем другого, какого-то незнакомца, удивительно красивого, но красивого не обычной земной красотой, совсем иного и чуждого этому миру, однако же одновременно с тем самого близкого и родного, общения с которым всегда искала душа, всегда жаждала этого.
Когда песнь неожиданно оборвалась и Роллан пришёл в себя, то волколаков рядом не было - они словно испарились, хотя следы их лап и когтей были видны возле ангара и на пыльной почве вершины холма. А возле ног Роллан, крепко сжимая в левой руке флейту, навзничь лежал Оззи. В первый момент Роллану показалось, что тот умер, но, склонившись над ним, он ощутил слабое дыхание своего потерявшего сознание друга. Прежде чем взвалить его себе на плечи и, собирая последние силы, двинуться в сторону спуска в подземелье, Роллан осторожно взял в свои руки флейту и, сняв с Оззи ремешок, повесил её себе на шею.
Глава ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
ГВИДО И "ЗОЛОТОЙ ШАР"
Начальник отряда взял с собой еще пятерых хорошо вооруженных патрульных. Немало для подземной экспедиции. Гвидо этот выбор одобрил. На самом деле в глубине души он был трусоват и знал об этом. Потому и хорохорился, потому встревал в разного рода истории и переделки, поскольку внутреннее желание эту самую трусоватость как-то преодолеть было одним из основных жизненных мотивов юного Гвидо. Если бы он знал, как он в этом похож на своего отца! Однако Великий посвящённый никогда о себе ничего подобного не рассказывал и не давал повода в чем-либо подобном его заподозрить, поэтому Гвидо и не пытался искать в отце прямой поддержки и совета в этой своей беде. Отец вообще никогда не был искренен и откровенен, он вообще всегда что-то в себе таил и скрывал. Гвидо ничего с этим поделать не мог, поскольку отец, в принципе, таинственен и непреступен, а уж подозревать его в малодушии и страхах, тем более не имелось оснований. А вот кому Гвидо явно завидовал с самого раннего детства, так это своему старшему брату Роллану.