Хроники Эллизора. Трилогия

Спиридонов Андрей Владимирович

6 июня.

Вчера мои записки были прерваны неожиданным скоротечным боем, который сам по себе оказался трагическим недоразумением: со стороны того самого ручья и густого кустарника в овражек вышло потрёпанное стрелковое подразделение. Бойцы эти упёрлись в заграждение из колючей проволоки на той стороне оврага, а потом с какого-то перепуга открыли огонь по нашему "приводу", почитав, что здесь базируются неприятельские бандитские силы. Мы ответили довольно слаженным огнём, я сам расстрелял аж три ленты, пока не разобрались, что бьём по своим. В общем, в результате у нас оказался один легко раненный в руку осколком от "подствольника", а вот гостям пришлось

куда хуже - трое "двухсотых" и еще двое получили тяжелые ранения, уж слишком их позиция в овраге по сравнению с нашей была неудобной и легко простреливаемой. Ко всему прочему я в запарке схватился рукой за ствол собственного пулемёта и, в результате, получил довольно сильный ожёг. Хорошо хоть рука была левая, теперь красуюсь с забинтованной ладонью.

Уцелевшие гости, кстати, сказали, что дело на нашем направлении обстоят плохо: северяне хорошо вооружены и перегруппированы, откуда-то у них появилось много танков и установок залпового огня.

9 июня.

Увы, недавние прогнозы начинают сбываться. Впереди, перед нами в десятке-полтора километров идут жестокие бои - много пожаров и чёрного дыма, это, говорят, горит нефтехранилище после того, как нефтезаводу отработали не то "грады", не то "ураганы". Очевидно, что ничего хорошего нам это сулит: вряд ли наступление Севера обойдёт наш аэродром - скорее, напротив, это одна из стратегических целей противника. Это подтверждает и то, что сегодня возле ВПП разъезжали какие-то вроде как саперы - говорят, что хотят взорвать эту самую ВПП, хотя лично я сомневаюсь, ведь больно много взрывчатки на это потребуется... Да и, потом, кто будет это всё восстанавливать, не может же быть, что мы решили отсюда уйти навсегда?

10 июня.

По счастью, сегодня наступило затишье, поскольку наступление нашего противника остановилось в районе Кранокумска, это тот самый город с нефтеперегонным заводом. Пожары там продолжается, ветром гарь тянет в нашу сторону. Обстрелов с утра тоже не было, поэтому рискнул выбраться в центр - то есть в здание аэропорта. Помылся, обработали руку, наложили новую повязку. Вообще, если задуматься, как всё быстро изменилось: ещё полгода назад, до разразившегося кризиса, все жили как ни в чём не бывало, ели-пили, у нас с Жанной родилась Сонечка, ломали копья в социальных сетях, обсуждая, ударит ли Север по нашей Пальмире или, напротив, мы должны вдарить по Северу, и ведь находились чудаки, уверявшие, что и Север и наша Пальмира исторически есть одно целое, а именно - "Северная и Южная Пальмира", и воевать нам это безумие и самоуничтожение, и сколь многие над этим пацифизмом потешались... и где они все теперь? После того, как навалены горы трупов, понятно дело, примирение уже невозможно, но кто думал тогда, всего несколько месяцев назад, что эта война окажется таким безнадежным, тупым и кровавым делом? Когда и впрямь уже не вернёшь всё назад, не поворотишь вспять?

Вдруг появилась мобильная связь. Хорошо и то, что к нам на "привод" прикомандировали один из новых бэтээров со скорострельной пушкой (правда, всего одним боекомплектом к ней, более таких снарядов почему-то нет во всей округе), а самое главное - исправным аккумулятором! При наличии автомобильной зарядки я умудрился зарядить свой телефон. Хоть и ворчал водитель "бэхи", что мы посадим ему батарею, но от нашего напора деваться ему было всё равно некуда. В результате я позвони домой. Такое ощущение, что Жанна и очень многие в столице вообще не понимают, что идёт война, что мы реально воюем и реально тут умираем. У них там, в столице, почти всё как прежде. Нет только горячей воды. С ума сойти! Конечно, это хорошо, что дома всё в порядке, но лично меня преследует ощущение нереальности происходящего. Словно мы на какой-то ненастоящей, а игрушечной войне. Но ведь кровь и мозги из пробитых черепов вполне себе настоящие? Как это всё совмещается? Да, ещё Сонечка что-то пыталась говорить в трубку. Когда мне пришла повестка из военкомата, она ещё только "агукала", не более того.

Глава ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ВЕЛИКОЕ СТОЯНИЕ ИЕРЕЯ МАКСИМА

Было ещё только около семи утра, когда о. Максима разбудил звонок Рема Голышева.

– Разбудил?
– так и сказал тот вместо приветствия.

– Э-э... почти нет...
– ответил Окоёмов, не сразу с спросонок сообразив с кем он говорит.
– Всё равно скоро бы поднялся...

– Это Голышев!

– Да, спасибо, - не очень осмысленно продолжил диалог о. Максим.
– Что-то случилось?

– Ничего страшного, - бесстрастно продолжил новый глава русского VES, - я звоню пораньше, чтобы всё с вами спланировать.

– Что всё?
– продолжил несколько пугаться Окоёмов.

– Вы должны обязательно сегодня навестить наше заведение.

– А что за срочность?

– Так получилось. Сверху пришло распоряжение начать оформлять на вас допуск. Первичный...

– А нельзя завтра, а то у меня сегодня никакого просвета?

– Нельзя. Я должен от вас получить основные документы, вернее их копии, а так же - пару подписей.

– Какие именно документы?

– Все, какие у вас есть личные: свидетельство о рождении, паспорт, загранпаспорт, водительские права, пенсионное, медицинский полис, свидетельство о браке, свидетельство о рождении на детей, паспорт жены, все ваши дипломы об образовании... Копии мы можем сделать у нас.

– Я сегодня днём никак не успеваю... Столько всего спланировано, что ничего отменить нельзя.

– Давайте вечером!

– Вечером служба. Стояние Марии Египетской. Я теперь в новом храме возле кольцевой, обычным священником. Пропустить службу не могу. Там настоятель довольно суровый.

– Ничего, после службы!

– Служба длинная. Великий канон Андрея Критского!

– Я вас буду ждать у себя хоть до утра! До встречи!

Только успел о. Максим натянуть штаны и футболку, как мобильник вновь затренькал.

– Что ещё?
– довольно мрачно буркнул Окоёмов в ответ, думая, что это всё тот же Голышев, который забыл про какой-либо документ или справку.

Однако в трубке кто-то тяжело дышал и это был явно не Рем Голышев.

– Батюшка...
– наконец, прохрипел телефон.

– Да!

– Это вы, батюшка?

– Да я, я!

– Правда, это вы? А то я вас не узнала...

– Да я это, Нина, я...

– А что с вашим голосом?

– Ничего. Охрип, может быть, немного...

– Простыли, батюшка?! Вы себе берегите... Лечитесь. Есть такое средство...

– Нина, что-то случилось?

– Ничего, батюшка... Просто, мне кажется, что я умираю...

– Кажется или на самом деле так?

– Мне очень плохо, батюшка, я всю ночь не спала... Ужасная ночь... Всю жизнь вспомнила... Все грехи... И вспомнила один, который раньше не исповедовала... батюшка...

– Да, Нина!

– Вы должны... приехать... сейчас, сегодня...

– Но...

– Обязательно! А то вдруг я умру...

– Нина, я же вас позавчера причащал... дома... Вы забыли?

– Нет, батюшка, я не забыла, я вспомнила... тот грех... Старый... И если я умру...

– Ну что, в самом деле так плохо?

– Да, батюшка. Я вызвала скорую, но они всё не едут...

– ...

– Батюшка...

– Хорошо, Нина, я заеду, но... чуть позже, а то у меня сегодня еще три соборования...