Хроники Хокмуна. Рунный посох
Шрифт:
Хокмун судорожно вздохнул, как человек, неожиданно попавший в ледяную воду. Исольда коснулась рукой его мокрого от пота лба. В ее ласковых глазах читалось беспокойство.
— Милорд…
Хокмун завороженно смотрел на Богенталя…
Он прошел через портал, Колоннаду миновал. Звезды в небе загорались, Без конца тромбон играл, Храм дрожал, и Запах амбры В жарком воздухе витал…Хокмун
Хокмун застонал. На другом конце стола фон Виллах ударил кубком по столу.
— Я согласен с ним. А почему не «Кровопролитие в горах»? Это замечательная…
Белоснежного голубя Он отпустил на волю, И тот помчался стрелою, И взмыл над крышей, Летел все выше, Все выше и выше, В воздухе тая, С ветром играя, Солнцу навстречу, Над облаками, В самое пламя, Чтобы погибнуть В честь Глаукомы.[1]Хокмун с трудом поднялся на ноги и хотел что-то сказать Богенталю, но тут же рухнул на стол, разбрызгивая по сторонам вино.
— Он что, пьян? — с ноткой отвращения в полосе спросил фон Виллах.
— Ему плохо! — вскричала Исольда. — Он болен!
— Не думаю, что он пьян, — сказал граф, наклонившись над телом Хокмуна и приподнимая ему веко. — Но он, вне всяких сомнений, без сознания.
Он посмотрел на Богенталя и улыбнулся. Философ улыбнулся ему в ответ и пожал плечами.
— Надеюсь, граф, для вас это не было неожиданностью — сказал он.
Всю ночь Хокмун был в беспамятстве и очнулся лишь под утро. Он увидел склонившегося над ним Богенталя, который, видимо, был в замке лекарем. Чем был вызван обморок, Хокмун не знал: то ли выпитым вином, то ли Черным Камнем, то ли — Богенталем. Как бы то ни было, чувствовал он себя прескверно.
— У вас лихорадка, дорогой герцог, — тихо сказал Богенталь. — Но мы вылечим вас. Не беспокойтесь.
Затем в комнату вошла Исольда и присела к нему на кровать. Она улыбалась.
— Богенталь говорит, что это не страшно. Я буду ухаживать за вами, и скоро вы будете совершенно здоровы.
Хокмун посмотрел на нее, и волна давно забытых чувств захлестнула его сердце.
— Леди Исольда…
— Да, милорд?
— Я…
В смущении он обвел взором комнату. Вдруг он услышал позади голос графа:
— Больше ничего не говорите. Отдыхайте. Следите за своими мыслями. И постарайтесь уснуть.
Исольда поднесла к губам герцога кубок, он выпил какую-то прохладную жидкость и вскоре снова уснул.
На следующий день лихорадка прошла, но Дориан Хокмун чувствовал какое-то странное оцепенение — словно все внутри онемело. Он даже подумал, не действие ли это какого-нибудь наркотического средства.
Когда он позавтракал, к нему подошла Исольда, поговорила о погоде и спросила, не хочет ли он пойти с ней на прогулку.
Он потер лоб, почувствовал под рукой пугающее тепло Черного Камня. С некоторой тревогой он опустил руку.
— Вам все еще нехорошо, дорогой герцог? — спросила Исольда.
— Нет… Я… — Хокмун вздохнул. — Я не знаю. Со мной происходит что-то непонятное…
— Свежий воздух пойдет вам на пользу.
Хокмун покорно поднялся…
Воздух был напоен чудесными ароматами. На фоне яркого зимнего неба резко выделялись очертания кустов и деревьев.
Прикосновение руки Исольды всколыхнуло, казалось, умершие уже чувства. Это было прекрасно, как касание ветерка или вид зимнего сада. Но в то же время он чувствовал страх — страх перед Черным Камнем, поскольку ни секунды не сомневался, что Камень уничтожит его, стоит только тому, что зарождалось сейчас в его душе, хоть чем-то выдать себя. И еще его не покидало ощущение, что граф Брасс и все остальные что-то скрывают от него и, видимо, догадываются о цели его приезда. Он мог бы сейчас схватить девушку, выкрасть лошадь, и, возможно, у него был бы неплохой шанс бежать из Камарга. Он взглянул на Исольду.
— Она приветливо улыбнулась ему.
— Ну как, вам лучше, милорд?
Он, не отрываясь, смотрел на нее, и в душе его бушевали противоречивые чувства.
— Лучше? — хрипло переспросил он. — Лучше ли? Я, право, не уверен…
— Вы устали?
— Нет.
Заболела голова, и Хокмуну снова стало страшно. Он протянул руку к девушке. Думая, что ему плохо, Исольда попыталась поддержать. Руки герцога опустились, он ничего не мог с собой поделать.
— Вы очень добры ко мне, — сказал он.
— Вы странный человек, — ответила она, как бы разговаривая сама с собой. — И очень несчастный.
— Да…
Он отстранился от нее и зашагал по дорожке к краю террасы. Могут ли лорды Империи знать, что происходит в его душе? Вряд ли. Но, с другой стороны, они слишком подозрительны и могут в любую минуту дать Камню жизнь. Он глубоко вдохнул, набирая холодный воздух, и расправил плечи, вспоминая слова, сказанные графом Брассом вчера утром. «Следите за своими мыслями», — сказал тогда граф.
Головная боль усилилась. Он вернулся к Исольде.
— Я думаю, нам лучше вернуться в замок.
Она кивнула в ответ, взяла его под руку, и они направились обратно.
В парадном зале их встретил граф. Улыбка на его лице выражала лишь дружеское участие, и ничто в поведении графа не подтверждало подозрений Хокмуна. Но, может быть, подумал Хокмун, граф Брасс догадывается о природе Черного Камня, но не показывает этого, желая обмануть и сам Камень, и лордов Темной Империи.
— Герцог еще не совсем здоров, — сказала Исольда.