Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...
Шрифт:
====== Глава 46. Смерть приходит под конец ======
– Извини, что ударила.
– Всё в порядке.
Хаширама теперь тоже сидел. Над его воплощённой мечтой поднимался дым, но Шио заставила его вспомнить уплаченную цену. И в итоге войны всё равно продолжились. Может, прав был Мадара и тьму не искоренить никогда?
Тайна обоих Ёко, лучший друг…
К тому же, шиноби справлялись. Силы были относительно равны. Почти вертикально внизу – наклонился, насколько было возможно – Сенджу разглядел небольшую цепочку людей. Эвакуация и, похоже,
Детей больше не водили в бой. Уже хорошо. Мадаре бы понравилось.
– Почему я? – спросил он.
Пусть будет звук, разговор. Сидеть на месте всё же так невыносимо.
– В смысле?
– Почему я, а не Тобирама… в смысле, мне казалось, что тебе хотелось бы поговорить с ним…
– Что он тебе рассказал? – мрачно.
Ёко повернулась, чуть нахмурилась, но глаза её оставались равнодушными. Сенджу проглотил лишние вопросы и, пожав плечами, сказал полуправду:
– Ничего. Но вы вроде с ним общались.
Зачем говорить ей, что Хаширама не слепой и знал, в чью сторону неотрывно смотрит Тобирама? И что, возможно, поэтому у него так и не было семьи.
Не нужно всё это.
– Мы виделись после. Всё решили. Мне больше нечего ему сказать, как и ему – мне.
Последнее Хаширама оспорил бы, но не стал. Мужчина задумался о Мадаре, так как, вспоминая то время, нельзя было не вспомнить о нём. Кажется, всё стало разваливаться на кусочки, когда вдруг как-то тихо и очень быстро умер его брат – слёг с, казалось бы, приступом гипотомии, да так и не поднялся больше, вспоминая перед смертью потерянную пять лет назад подругу. Мадара не произнёс ни слова, но старший Сенджу больше не видел его улыбки.
Только спустя целую жизнь в Долине Свершения лицо тогда уже не главы Учиха пересёк безумный оскал боевого азарта.
Кто-то окатил катоном трёхлоговую змею у дальней стены.
– А как здесь… Сенджу ещё?..
– Перевелись. Выродились. – Хаширама внутренне содрогнулся и прикусил язык; ну кто его дёргал спрашивать, кто, зачем. – Но внучка твоя жива, по свету бродит.
Мужчина сглотнул ком. Хоть кто-то остался, и всё равно ему не верилось, что когда-то могучий клан, в котором он рос и за который так долго сражался просто… исчез? С другой стороны, вырождаются тогда, когда перестают блюсти чистоту крови и создают союзы с теми, кого любят – пускай из-за этого исчезло их могущество.
Наверное, это даже хорошо. Но почему-то радости Хаширама не чувствовал.
– Про Учиха мне не спрашивать? – осторожно спросил он, вспомнив огненный всполох. Учиха-то суровей и их кровь ценнее.
– Не стоит, – почти шёпотом.
Интуиция подсказывала худшее. Мысли вертелись в голове, но она права, не стоит спрашивать. Проще думать, что Шио просто неприятно о них говорить.
А сам он уже мёртв и не должен вмешиваться в дела живых. Разве что в дела одной слишком долго живой.
– Про себя ты тоже не ответишь?
– Даже не пробуй.
– А я и не собирался, – весело. Мужчина поднялся на ноги, привычным жестом
Славно было б.
Демоны или нет? Во всяком случае, ему довелось убедиться в том, что не люди, ведь голос с лицом его супруги с алыми глазами как-то был мужским, знакомым.
– Я перед твоим братом извинился, – признался он с лёгкостью. – Как умирал – так Мито пришла на помощь, а поздно было. Вот печать и ослабила.
В груди у Шио ёкнуло и перевернулось. Девушка едва не вскочила и сдержалась в последний момент, оставшись на коленях и не поднявшись.
Хаширама…. этот человек говорил с братом после всего, а она – нет?..
Ни разу…
Сенджу улыбался высокому ветру и солнцу, ловил лучи и воздух не своим телом. Без тяжести он говорил о собственной гибели, об оставленной когда-то супруге. Хаширама мёртв и, наверное, стоит помнить о том, что белки его глаз черны от Эдо Тенсея. И больше думать о живых; пусть сердце чаще бьётся за Юмию, с которой что-то случилось, раз она оставила росчерком послание, за Хинату, которая совсем недавно стала чуть сильнее и не видела таких боёв. И об остальных – на всякий случай, и о тех, кто сторожит сейчас границу.
За Кураму в теле мальчишки-генина – пусть защитят его товарищи и всевидящая госпожа Аматерасу.
А за что она била мертвеца Хашираму? Только ли за далёкое для него прошлое, причастен к которому он был лишь с руки лгуна Мадары, не промолчавшим, как было обещано? Если так, то и на любого Учиха или Сенджу девушка могла бы так злиться. Но Саске заслужил лишь порцию её раздражения, Итачи – равнодушия и бутыль саке, а с принцессой Цунаде Шио ни разу не встречалась и никогда не стремилась.
Коноха для небольшой и тайной от самой себя мести куда более притягательная и неодушевлённая.
– Я ударила тебя не за тот день, – вдруг сказала Ёко.
Кицунэ ведь не собиралась. Совсем не собиралась.
– Ты убийца друга. Ты знаешь, о чём я.
– Тебя это волнует? – удивился Хаширама.
– Неважно, как я отношусь к Мадаре… Но так оказалось проще разочароваться в людях, – Шио отвернулась от него; зря всё же сказала, всего лишь человек, не поймёт так же, как она никогда не осознает возможность пронзить мечом сердце того, кто тебе дорог.
У биджу так не «принято».
Хорошо, что она не родилась человеком. Сенджу уже утомлял, присутствием вытягивая по капле силы. К тому же, кажется, шиноби Листа стали теснить противника, и Хаширама тоже заметил это – отчаяния больше не было в его сердце.
Рассчитывать надолго и не стоило.
– Воля огня живёт здесь, – произнёс Сенджу. – Вы с братом принесли её сюда.
Это уже перебор.
Достаточно с неё.
Шио вытянула ногу и стёрла линию ограничительного круга, уничтожая печать. У Хаширамы есть тридцать секунд без чьих-либо уз, чтобы уйти в мир мёртвых и присоединиться к духам своей семьи.