Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...
Шрифт:
Фламберг впервые предал её во взмахе, одурев от сил и энергии. Слишком острый – он рассёк не только душу убитого, но и ткань между мирами, отсекая голову нападавшего на жертву хозяйки ниндзя от тела. На краткий миг всё сместилось, и в ярком цвете Юмия увидела себя на улице Конохи, упавшую голову и с криком отданные Жнецу две души – ведь теперь у Орочи имелись цель и намерение – и сразу же вернулась назад, где тело обезглавленного всё ещё не достигло земли.
Сердце зачастило, так как, кажется, замерло до этого; слабая плоть, дух сильнее. Юмия не ожидала, что в её воле дотянуться до
Если её заметили, то только подивились, куда исчезла.
Взмах – удар – перемещение. Выдох. Четыре. Восьмихвостая ощутила напряжение в руках, но голова прошла, а мысли стали яснее. Юмия накинула маску обратно на лицо и отдала Богу Смерти пятого. Тяжело.
Так она, того и гляди, войдёт во вкус.
Тревога за Хинату ждать себя не заставила. Не дав учителю сцепиться с куноичи Листа, Гаара понял, что следить за ним – а так же всеми – не удастся. И у Хьюга давно уже, наверняка, кончилась верёвка, поэтому, раздобыв два новых мотка, Шукаку и Собаку следовали веяньям интуиции и чакры. Искать иначе было глупо; крылатая Хината могла переместиться с одного конца селения на другой за десять минут, если не меньше.
И как ей ещё не наскучило ходить пешком?
На пожарище было пусто. Когда в этой части Конохи бушевал огонь, бои перетекли в иную часть селения, а теперь всё облипло серым пеплом, и хлопья падали, словно снег, с опалённых деревьев. Странная картина, как будто пожар прошёл здесь давно, но пламя катона часто гаснет быстро без подпитки чакры.
Пахло жженым маслом, жжёным деревом. Тануки поморщились, некоторые запахи острые и не из приятных. Пепел лип к слегка взмокшей коже. Но здесь было тихо и пустынно, и пройти было проще всего, если по земле; Гаара чувствовал чакру Хинаты неподалёку, и либо у него развилась паранойя, либо Хьюга настолько активно ею пользовалась, что ощущал не сенсор Собаку – сражалась, атаковала, защищалась.
Была в опасности.
Шукаку понимающе не спорил, к тому же, беспокойство перекинулось и ему. Сестёр надо беречь, даже не родных. Но кое-что заставило его замереть у угла дома, боясь показаться на глаза серой тени посреди разрушений и пепла. Тануки замер, смотря и…
Просто смотря.
Парень остановил напарника ладонью, не находя в себе слов.
– Что случилось? – спросил Гаара.
«Тише», – хотел бы сказать Шукаку, но вместо этого лишь кивнул головой вперёд себя. Собаку качнулся в сторону, выглядывая из-за угла тоже.
Шио выпрямилась, разувшись, кинула сандалии в сторону, не глядя, и вступила ногами в мягкий серый пепел. Она запрокинула голову; где-то там сверху постепенно собирались облака, звуки боя звенели далеко.
Оглядевшись, Ёко раскинула рук и закружилась. На её губах расцвела улыбка – нежная, тусклая, широкая. Как ребёнок, танцуя в тишине, она не замечала наблюдателей. Кицунэ вообще ничего не замечала и, кружась в серых хлопьях и зарываясь в них ногами, была то ли безумно счастлива, то
Девушка могла бы плакать, если бы не поклялась этого не делать.
Поэтому Шио танцевала на сгоревшей Конохагакуре.
Хината не справлялась, совсем-совсем не справлялась. Тсукикайбо хотел убить, новая и пугающая часть её желала сражения, но в Хьюга упрямо уходила в оборону. Девочка не могла ударить человека из своего селения, с которым ходила по одним и тем же улицам и дышала одинаковым воздухом. А женщина всё атаковала – кенджитсу, как назло, но жутко, страшно, с жаждой убить непременно её. Хината не сразу догадалась об этом, лишь когда попыталась просто сбежать; но АНБУ не отвлекалась ни на кого стороннего и её катана вновь и вновь проносилась через чур близко от её шеи или сгибов рук.
Девочка уже устала. Ей не хватало доли секунды, чтобы развернуть крылья и просто улететь, но куноичи не дарила ей этих мгновений, подтверждая своё звание АНБУ. Женщина двигалась молниеносно, и каждым ударом напоминала о потерянном временно до начала их боя – да, надо было тогда, не начиная ничего…
Ох, ну почему же она не взлетела тогда!
Глупая Хината, глупый меч!
Тсукикайбо почти вмёрз в руку. Зря она его ругала – клинок защищал её лучше, чем Хьюга могла уберечь саму себя. Даже пропущенный косой удар по плечу не привёл к его падению, а между Хинатой и катаной чаще всего оказывалась гладь меча. Тсукикайбо умело дёргал за ниточки «Юсуи» в её душе, и они вдвоём Хинату спасали.
Но для победы этого недостаточно. Дрожала внутри Хьюга, отсутствие опыта сказывалось, и не готова она оказалась к бою насмерть – со своим, с жителем Конохи. Тем более что АНБУ всего лишь с рвением выполняла свой долг; небольшой самообман, но размышлять глубже Хинате было некогда.
Однако Хьюга выдыхалась, а вместе с усталостью под кожу прокрался страх. Если так пойдёт дальше – её могут убить. Если так пойдёт дальше – она может умереть, но теперь это только вытягивало последние силы. Пот скатывался по вискам.
Маленькая девочка внутри неё съёжилась, закрыла голову руками, задрожала. Первая миссия ранга В – Киба-кун спас тогда девочку и не дал замарать руки о разбойника. Каждый план их задания имел второй, о котором не говорили Хинате вслух, и подразумевал её защиту и спасение от других и робости.
Никто не верил, что Хьюга сможет преодолеть себя. Ни строгий отец, ни весёлый Киба-кун, верный самурай почти что, ни Шино-кун, ни добрая Куренай. Люди не верили в неё никогда; но посмотрели дальше другие и нашли там то, о чём Хината никогда не подозревала.
Нашли же, не иллюзия это?
Нет, неправда.
Юсуи сама всё нашла. Главное не потерять это снова.
Пятихвостая активировала Бьякуган. С взгляда схлынул цвет, зато теперь она видела всё, не оборачиваясь. Напряжение показалось не таким уж сильным, мешающиеся в беспорядке мысли выстроились ровным рядом и отринули от себя лишние.
Надо уйти. Отбросить куноичи подальше от себя, отгородиться чем-нибудь и улететь как можно дальше. Возможно, просто покружиться в облаках над Конохой, пока всё не утихнет, предавая свою роль в планах Шио, но Гаара и Шукаку справятся.