Хроники Кадуола
Шрифт:
Уэйнесс вернулась к себе в номер. Она зачесала волосы назад и туго связала их черной лентой на затылке, после чего внимательно рассмотрела свое отражение в зеркале. Теперь она выглядела не столь юной и неопытной, в ее внешности появилась определенная компетентность.
Переодевшись и собрав кое-какие пожитки, Уэйнесс вышла из гостиницы и снова поехала на автобусе в Темный Пород. Полная недобрых предчувствий и сомнений, она подошла с чемоданом к парадному входу замка.
Ленк оказался выше и внушительнее, чем она ожидала, и вел себя с достоинством, приличествовавшим его положению. Тем не менее, он встретил новую горничную достаточно дружелюбно и отвел ее в комнату для отдыха прислуги, где она представилась госпоже Ленк — дородной
Супруги Ленк разъяснили новоприбывшей ее обязанности. В целом она должна была обслуживать графиню Оттилию, выполняя ее пожелания и не обращая внимания на сварливые замечания и вспышки раздражительности; в частности, рекомендовалось вовремя уворачиваться от ударов трости. «У нее это что-то вроде нервного тика, — заметил Ленк. — Тем самым она просто дает понять, что чем-то недовольна».
«Тем не менее, ее привычки заслуживают порицания, — возразила госпожа Ленк. — Как-то раз я подобрала журнал, который она уронила — и вдруг, ни с того ни с сего, она огрела меня тростью по спине! Естественно, меня это неприятно удивило, и я поинтересовалась, чем заслужила неодобрение ее светлости. «В следующий раз не попадайся мне под руку!» — ответила она. Я хотела что-то возразить, но графиня снова замахнулась тростью и приказала мне подготовить список моих проступков, оставшихся безнаказанными, и ставить в этом списке галочку каждый раз, когда ее светлость соблаговолит наградить меня синяком».
«Короче говоря, — заключил мажордом, — не зевайте!»
«Пока мы обсуждаем этот вопрос, — продолжила госпожа Ленк, — я хотела бы заметить, что господин Ленк нередко заигрывает с девушками и в некоторых случаях заходит настолько далеко, что забывает о всяких приличиях».
Ленк отделался галантным жестом: «Дорогая, ты преувеличиваешь. Бедная Мария испугается и будет от меня прятаться».
«Умение прятаться ей не помешает», — сухо возразила госпожа Ленк и доверительно обратилась к Уэйнесс: «Если Густав забудется и начнет слишком много себе позволять, шепните ему на ухо пару слов: «ад кромешный»».
«Ад кромешный? Не совсем понимаю…»
«Именно так! А если Ленк не отступится, услышав это предупреждение, я ему подробно объясню, что это значит».
Мажордом неловко усмехнулся: «Госпожа Ленк, конечно, шутит. В Темном Породе мы работаем в атмосфере мира и согласия, стараясь помогать друг другу по мере возможности. Скандалы, которые устраивает графиня, разумеется, нарушают спокойствие. Ни в коем случае не следует ей перечить, какую бы чепуху она не молола, и никогда не пренебрегайте ее собаками — убирайте дерьмо этих маленьких монстров радостно и весело, как будто это доставляет вам удовольствие».
«Постараюсь», — пообещала Уэйнесс.
Госпожа Ленк облачила новую горничную в форменное черное платье с белым передником и белым кружевным чепцом с напоминающими крылышки полями, торчащими над ушами. Посмотрев на себя в зеркало, Уэйнесс слегка успокоилась — теперь графиня Оттилия ни за что не узнала бы в ней беспардонную студентку Уэйнесс Тамм.
Супруга мажордома провела ее по всем помещениям замка, за исключением Северной башни: «Там ничего нет, кроме бестелесных духов — так, по крайней мере, говорят. Сама я никогда не видела никаких призраков, хотя время от времени оттуда действительно доносятся странные звуки; башня давно заброшена, и там, наверное, поселились белки и летучие мыши. Так или иначе, не беспокойтесь по поводу Северной башни, там нечего делать. Здесь у нас библиотека. Двойные двери ведут в бывший кабинет графа Рауля — он иногда еще используется, но редко, и двери обычно закрыты на замок. А вот и графиня. Пойдемте, я вас представлю».
Графиня Оттилия, сидевшая в большом мягком кресле, ограничилась тем, что бросила на новую горничную один презрительный взгляд: «Мария — так, что ли? Очень хорошо! Можешь рассчитывать на мои щедрость и великодушие — пожалуй даже чрезмерные, так как твоей предшественнице я позволила не на шутку распуститься. Мои потребности немногочисленны. Я в преклонном возрасте и не могу сама ходить за своими вещами, тебе придется их приносить и уносить — следовательно, тебе нужно знать, где что лежит. Заведенный порядок у нас практически не меняется, только по субботам я играю в карты, а первого числа каждого месяца езжу в Драцены за покупками. Ты быстро всему научишься, это нетрудно. А теперь познакомься с моими маленькими друзьями, без них я не могу жить. Тут у нас Часк, Портер, Микки и Топ, — графиня поочередно указывала дрожащим кривым пальцем на каждого из питомцев. — А здесь Сэмми, он как раз чешется за ухом, и Димпкин, а также… Фотцель! Противный! Ты же знаешь, что нельзя задирать ногу в комнате! Теперь Марии придется за тобой убирать. И еще Раффис — он спрятался под диваном». Графиня откинулась на спинку кресла: «Мария, повтори их имена — хочу убедиться в том, что ты их запомнила».
«Гм! — сказала Уэйнесс и тоже стала указывать пальцем. — Это Микки, а это Фотцель, напустивший лужу — его я уже не забуду. Раффис под диваном. Пегий сорванец — это, насколько понимаю, Часк, а за ухом все время чешется Сэмми. Других я еще не запомнила».
«Для первого раза неплохо, — одобрила графиня. — Хотя ты не обратила достаточного внимания на Портера, Топа и Димпкина — все они достойны всяческого уважения и отличаются неповторимой индивидуальностью».
«Не сомневаюсь, — заявила Уэйнесс. — Госпожа Ленк, если вы покажете мне, где взять ведро и тряпку, я сейчас же подотру эту лужу».
«В случае мелкой неприятности лучше всего пользоваться губкой, — ответила супруга мажордома. — Все необходимое находится в шкафу».
Так Уэйнесс начала карьеру горничной. Несмотря на однообразие ежедневного расписания, каждый день происходило что-нибудь новое. Утром, в восемь часов, Уэйнесс заходила в спальню графини Оттилии, чтобы разжечь огонь в камине — несмотря на то, что отопление замка достаточно эффективно обеспечивалось эрготермическими системами. Графиня спала в огромной старой кровати, окруженная дюжиной больших пуховых подушек в розовых, голубых и желтых шелковых наволочках. Собаки спали на мягких матрасиках в коробках, установленных вдоль стены, причем то одна, то другая время от времени решала попробовать, не будет ли удобнее устроиться на чужом месте, что неизменно приводило к шумным конфликтам.
Затем Уэйнесс должна была раздвинуть шторы — графиня требовала, чтобы на ночь их плотно закрывали, не допуская никакого проникновения света в спальню снаружи; ее особенно раздражали проблески лунных лучей. После этого Уэйнесс помогала графине занять сидячее положение, опираясь на подушки — этот процесс сопровождался проклятиями, бранью и громкими жалобами: «Мария! Разве нельзя быть осторожнее? Таскаешь меня туда-сюда, так что у меня теперь все болит! Я не железная и даже не деревянная! Что ты делаешь? Ты же знаешь, мне так неудобно! Подвинь эту желтую подушку пониже мне под спину. А! Наконец ты догадалась. Принеси мне чаю. С собаками все в порядке?»
«Собаки здоровы и процветают, ваша светлость. Димпкин, как обычно, мочится в углу. Кажется, Часк поссорился с Портером».
«Это пройдет. Так принеси мне чаю — что ты стоишь, как чучело?»
«Сию минуту, ваша светлость».
Разместив поднос с чаем на постельной подставке и сообщив графине, какая нынче погода, Уэйнесс вызывала звонком лакея Фоско, уводившего собак на задний двор, где их кормили и где они могли опорожнить мочевые пузыри и кишки.
Мало-помалу Уэйнесс помогала графине мыться и одеваться — опять же под непрерывный аккомпанемент жалоб, угроз и обвинений, которые Уэйнесс практически игнорировала. Когда графиня садилась, наконец, за стол, Уэйнесс оповещала звонком о необходимости подать завтрак, доставляемый кухонным лифтом.