Хроники Кадуола
Шрифт:
«Не слишком, директор. Я не общителен, и веселиться в компании не умею».
«Гм. Одиночка и мизантроп — в твои-то годы?»
«Увы, такой уж я уродился».
«Тем не менее, ты отправишься в Йиптон и будешь безобразничать и куролесить наравне с другими бесстрашными львами. Притворство, камуфляж — необходимые навыки шпиона».
«Но зачем вам понадобился шпион? Что вы хотите узнать?»
«Тайное станет явным — в свое время. А до тех пор ты обязан превратиться в образцового бесстрашного льва! Научись участвовать в пирушках и разгульных вылазках. В Йиптоне ты должен ничем
Глоуэн мрачно кивнул: «Что ж, приказ есть приказ. Разумеется, расходы будут существенными...»
Бодвин Вук подскочил в кресле и с подозрением покосился на Глоуэна, будто заметив в нем нечто неожиданное: «Разумеется. Разве можно найти деньгам лучшее применение? Ты прекрасно проведешь время! Смотри на это с такой точки зрения».
«Не сомневаюсь, что вы распорядитесь выдать мне соответствующую сумму из фондов управления».
Бовин Вук тяжело вздохнул: «Глоуэн, я в тебе ошибся. Ты, оказывается, шельмец, каких мало — несмотря на гримасу задумчивой невинности, из-за которой по тебе, наверное, девчонки с ума сходят. Никогда больше не пытайся взять меня на пушку».
«Директор...»
Бодвин поднялся на ноги: «Довольно! Нет больше никаких сомнений — ты блестяще справишься с ролью бесстрашного льва. Меня не удивит, если ты их перещеголяешь по всем статьям. Это все».
Глоуэн, мучимый сотнями вопросов, не получивших ответа, отправился на утренние занятия в лицее.
В полдень Глоуэн сидел за столиком на террасе, поодаль от выхода, и делал вид, что читает учебник, но на самом деле ждал появления Уэйнесс. Шли минуты, но Уэйнесс не появлялась. Глоуэн начинал беспокоиться. Либо у него разыгралось воображение, либо Уэйнесс намеренно его избегала. Нелогично: почему бы она его избегала? По капризу? Передумала и решила, что ей лучше подходит Джулиан Бохост? Невозможно представить себе, что у нее на уме... Но вот она, с двумя подругами! Глоуэн встал, но Уэйнесс явно его не замечала, хотя присела за столик напротив. Нет, на какую-то секунду она взглянула в его сторону и приветственно пошевелила пальцами поднятой руки — заметила все-таки!
Глоуэн опустился на стул и мрачно сгорбился над учебником, украдкой наблюдая за происходящим сквозь ресницы. Что-то было не так, что-то изменилось. Что именно? Ее прическа? Те же растрепанные черные локоны. Ее лицо? Обворожительное, волшебное! Но такое же, как раньше. Ее наряд? Ага! Вместо черной юбки до колен и жилета, привезенного с Земли, сегодня она надела бледно-голубые брюки местного покроя, свободные под коленями, но собранные гармошкой на икрах, и серовато-бежевую рубашку с короткими рукавами и без воротника — костюм, в который ее скромно-грациозная фигура удивительно хорошо вписывалась.
Глоуэн набрался решительности. Если она не пересядет к нему, он пойдет и сядет рядом с ней... Впрочем, может быть, именно это делать не следовало. Интересно, что в таких обстоятельствах сделал бы его отец? Глоуэн представил себе лицо Шарда, непроницаемо угрюмое и прихотливое одновременно. Шард просто рассмеялся бы, уткнулся бы носом в учебник и предоставил бы Уэйнесс самой распутывать все, что она напутала.
На стул напротив деревянно опустился Керди Вук: «Говорят, ты желаешь вступить в общество бесстрашных львов?»
Глоуэн медленно покачал головой: «Мало ли что говорят».
«Ха! Не рассказывай сказки! Я все знаю, непосредственно от старой обезьяны».
«Это его идея, не моя».
Румяные щеки Керди недоуменно подернулись: «Чего он хочет?»
«Не знаю, спроси у него».
Керди поморщился: «Старикашка выжил из ума, с ним невозможно разговаривать. Чуть что — молчать, приказ обжалованию не подлежит! Когда-нибудь я зайду к нему в кабинет, а он будет висеть на люстре, почесывая зад левой рукой и засовывая в рот банан правой ногой».
Глоуэн усмехнулся, но промолчал.
Керди хмуро смотрел куда-то вдаль: «С ним можно справиться только одним способом. Просто и практично: выполняешь приказы буквально и держишь свое мнение при себе. Когда-нибудь он поймет, сколько потерял, не прислушиваясь к моему мнению, но будет слишком поздно! Так ему и надо».
«Да-да, конечно. Так что я должен сделать для того, чтобы приобщиться к избранному кругу бесстрашных львов?»
«Ничего особенного, — Керди бросил на стол пачку бумаг. — Выучи наизусть «Рычания и вопли», это важно. Потом запомни хорошенько устав — на тот случай, если кому-нибудь придет в голову над тобой поизмываться и устроить «экзекуцию хвостами»».
«Это еще что такое?»
«Что-то вроде упражнения, позволяющего продемонстрировать непревзойденное львиносердечие».
Глоуэн бегло просмотрел бумаги: «Что означает «агролио, агролио, агролио»?»
«Просто одно из формальных «рычаний»».
Глоуэн отбросил пачку листов: «Какая чушь!»
Керди ухмыльнулся во весь рот: «Конечно, чушь! Но на пляже, с бочонком пива, чушь — именно то, что нужно! Не забудь все выучить, и без ошибок».
«Зачем стараться? Арлес меня никогда не утвердит».
«Насчет Арлеса не беспокойся, завтра ему придется торчать в лицее после занятий. Вечерние классы для отстающих. Наизубастейший — это у нас Ютер — созовет чрезвычайное собрание, и мы устроим тебе прослушивание. Все очень просто».
«Арлес разозлится, как черт».
Керди напустил на себя важность: «Понятное дело. Мне это тоже не нравится, но мы получили приказ. Арлесу придется научиться преодолевать маленькие неудобства и неприятности, которыми полна наша жизнь». Поднимаясь на ноги, Керди добавил: «Завтра вечером, в Логове».
Керди отправился по своим делам, а Глоуэн взглянул туда, где сидела Уэйнесс — но она уже покинула террасу.
Весь вечер Глоуэн пытался сосредоточиться на серьезных делах, но в конце концов не выдержал, вскочил из-за стола и позвонил в Прибрежную усадьбу: «Алло, это Глоуэн».
«Как только я услышала звонок, я поняла, что это ты! — дружески, но немного осторожно сказала Уэйнесс. — Неопровержимое доказательство существования телепатии».
«Или беспокойства?»
«В какой-то мере, наверное, и беспокойства, — беззаботно призналась Уэйнесс. — Но, пожалуйста, не надо ко мне придираться».