Хроники майора Корсакова. Том 2. Книга первая
Шрифт:
– А-а-а?! – вытаращился я.
– Именно так, – хмуро подтвердил Рябов. – В базе данных указаны причины смерти и места захоронения. Приведены копии соответствующих документов. «Простуженный» и со «шрамом» погибли в автокатастрофах, тип с браслетом – утонул, а четвертый – загнулся от передозировки героина. Между прочим, шрам у экс-омоновца появился уже «после смерти». На «прижизненных» фотографиях он отсутствует. На, полюбуйся, – шеф протянул тонкую пачку листов распечатки из базы данных.
– Зомби, блин! – фыркнул я.
– Ребята осмотрели могилки, – не слушая меня, продолжал полковник. – Все чин чинарем. Надгробные плиты, имена, фамилии, даты рождения и «смерти», скорбные надписи… Правда, эксгумацию провести невозможно. Тела кремированы! Номер «Скорой» тоже ничего не дал. Липа! В природе не существует…
– Адреса, родственников проверили? – ознакомившись с распечаткой, спросил я.
– Пока не успели. Сегодня займемся. Но, думаю, проку будет мало.
– Вы насчет того, на редкость живучего мужчины? – уточнил я.
– Верно, – подтвердил шеф.
– И кто он?
– Гаврилов Сергей Афанасьевич, семидесятого года рождения, участник первой РЧВ, кавалер ордена Мужества и других правительственных наград, старший лейтенант ВДВ в отставке, инвалид. В конце войны потерял правую ногу и…
Закончить шеф не успел, прерванный звонкой трелью городского телефона.
– Слушаю! – бросил он в трубку. – Да… Неужели?!! А говорить в состоянии?! Прекрасно, высылаю к вам нашего сотрудника!.. Отправляйся в шестую городскую больницу, – повесив трубку, приказал мне Рябов. – Потерпевший Гаврилов пришел в сознание. Предъяви ему для опознания физиономии наших «зомби». Аккуратно расспроси о… Впрочем, тебя учить – только портить. Действуй, майор!..
Глава II
Для поездки полковник выделил мне служебную «Волгу» с прапорщиком-водителем и на прощанье силком заставил надеть под пальто титановый бронежилет четвертого уровня защиты [4] .
– Молод еще, со мной спорить! – когда я попробовал возражать, рявкнул он и ехидно передразнил: – «Не на боевую операцию отправляюсь, а побеседовать с полуживым человеком, лежащим в реанимации. Стрельба там не предвидится…» Ага! Ты у нас ясновидящий, что ли? Нет?! Тогда помалкивай в тряпочку. И не перечь старшему по званию!
4
Штука тяжелая и не слишком удобная для ношения. Зато такой бронежилет надежно «держит» пули любого короткоствольного оружия, включая «ТТ» и «парабеллум».
Скрепя сердце я подчинился и всю дорогу мысленно негодовал на самодурство шефа. «Поиздеваться решил, зараза! Власть свою продемонстрировать, – сварливо думал я. – Специально упаковал меня в эту дрянь, дабы служба медом не казалась («броник» нещадно парил и сковывал движения). – Ну, ничего, Владимир Анатольевич. Ничего! Настанет время, и отольются кошке мышкины слезы! Вот отправит Вас куда-нибудь генерал Марков и тоже в припадке маразма заставит вырядиться «черепахой». Посмотрим, как Вы запоете!!!»…
Добираться пришлось долго, не менее полутора часов. Шестая городская больница находилась довольно далеко от Конторы. К тому же мы пару раз застревали в пробках. Наконец «Волга» заехала в раздвижные ворота больничного комплекса (водитель предварительно посигналил, а я показал через стекло «корочку») и припарковалась на импровизированной автостоянке, неподалеку от приемного покоя. Велев прапорщику оставаться в машине, я выбрался наружу, вытер рукавом мокрое от пота лицо (проклятый «броник»!) и осмотрелся по сторонам. Белые, недавно отремонтированные здания утопали в хвойной зелени. У брошенной кем-то горбушки хлеба с писком дрались воробьи. За ними без интереса наблюдал огромный жирный кот. (Надо думать, зажравшийся при кухне.) К многоэтажному главному корпусу (где располагалось реанимационное отделение) вела хорошо расчищенная асфальтовая дорожка. Зайдя в корпус со служебного входа, я поднялся на второй этаж и… обомлел! Двери в отделение были распахнуты. На пороге, в луже крови, скорчилось тело молодого милиционера и вяло подергивало ногами. Рядом валялся его автомат. Быстро наклонившись, я нащупал у парня сонную артерию. Пульс отсутствовал, однако агония еще не закончилась. Значит, преступники опередили меня совсем чуть-чуть, на минуту-другую. И, как пить дать, они до сих пор там! Вытащив пистолет и дослав патрон в патронник, я на цыпочках двинулся внутрь. В отделении было скверно. Свежий запах пороховой гари, на стенах выщербины от пуль. Повсюду кровь и тела в медицинских халатах: мужчины и женщины, молодые и в годах. Все с однотипными ранениями в области груди и живота. Очевидно, их расстреляли почти в упор, несколькими длинными очередями. И, конечно же, из бесшумного оружия. Иначе бы в больнице уже начался переполох. Я прислушался. Ни звука, ни шороха! Очень странно!!! Или убийцы успели выпрыгнуть в окна (высота-то небольшая), или… затаились. Ладно, скоро узнаем! В ближайшей от входа палате лежал под капельницей забинтованный и загипсованный голый человек. На линолеуме возле койки валялась сброшенная простыня. Правая нога у него отсутствовала, а из перерезанного горла, булькая, вытекала кровь.
«Гаврилов! – промелькнуло в голове. – Все-таки достали беднягу!» Я настороженно огляделся. Больше в палате никого не было, но я кожей ощущал чье-то постороннее враждебное присутствие. Ага, штора на окне шевельнулась. Получай, сволочь!!! Со слабым хлопком мой «ПСС» выплюнул пулю. Оборвав штору, в палату вывалился низкорослый тип в белом халате и со «стечкиным» [5] в руке, засевший, видимо, на широком подоконнике. Попался, который кусался! Ар-кх-х-х… В мою грудь ударила многотонная невидимая кувалда, и я тяжело упал на спину. Но не умер и не потерял сознания. Титановая пластина сдержала смертоносный кусок свинца. «Ох, спасибо полковнику!!!» Из-за сложенной ширмы в углу (которой я поначалу не придал особого значения) поднялся второй убийца, тоже в белом халате, тоже со «стечкиным».
5
Двадцатизарядный пистолет-пулемет. Калибр – 9 мм, прицельная дальность – 200 метров. Имеет глушитель. Способен вести как одиночный огонь, так и очередями.
И вразвалочку двинулся ко мне, намереваясь произвести контрольный выстрел в голову. Его рожа показалась мне знакомой. Я поднапряг память. Косой шрам на щеке, низкий лоб, тонкие губы, острые скулы, вздернутый нос, волосатая родинка на подбородке… Ага! Бабенко Виталий Николаевич! Бывший омоновец, «погибший» год назад в автокатастрофе, «похороненный» на В…м кладбище и вчера днем брызнувший в лицо Гаврилову ядовитым газом. «Ну, здравствуй, зомби наш ненаглядный. Ты-то мне и нужен. Желательно живьем!» Когда Бабенко приблизился на достаточное расстояние, я круговым ударом ноги выбил у него пистолет, ножницами подсечкой повалил на пол и, задыхаясь от боли в груди, попытался оседлать и слегка придушить. Но не тут-то было! Вывернувшись со змеиной ловкостью, он двинул мне кулаком в челюсть, вскочил на ноги и стремглав бросился к ближайшему окну. Еще секунда и… «П-ф-ф!» – сработал «ПСС». Бабенко дернулся, споткнулся и рухнул как подкошенный. На спине, под левой лопаткой, начало набухать кровавое пятно.
– «Елки-моталки!» – досадливо ругнулся я, с кряхтением поднялся, подошел к «низкорослому» (подававшему слабые признаки жизни), отпихнул подальше «стечкин» и осторожно перевернул убийцу на спину. Е-мое!!! Опять «знакомый»!!! Толстощекий, с лохматыми бровями, поросячьими глазками, носом-пятачком, косо «срезанным» подбородком и… платиновым браслетом на правой руке! Порожняк Владимир Васильевич, 1966 года рождения, в декабре 2003-го «провалившийся под лед» на Лобачевском водохранилище, а вчера чудесным образом «воскресший» в качестве водителя фальшивой «Скорой». Впрочем, «воскрес» он ненадолго. Пуля из моего «ПСС» разворотила ему брюшную полость, буквально вывернув наружу потроха. Лицо Порожняка покрыла восковая бледность, на губах скопилась кровавая пена, зрачки глаз были сильно расширены. Верный признак надвигающейся смерти! «Тебя, Корсаков, безнадежно испортили смежники! – прогремел в мозгу гневный голос Рябова. – Сперва замочишь, а потом смотришь, кто там, собственно, подвернулся?! Переучивали тебя, переучивали, да без толку. Горбатого могила исправит!» Виртуальный полковник был прав. Дело в том, что срочную воинскую службу я проходил в подразделении спецназа ГРУ, в период первой чеченской кампании. На войну попал прямо из учебки (в аккурат к началу штурма Грозного), а дембельнулся уже после злополучного Хасавюрта, несколько позже положенного срока. Готовили нас прекрасно, спора нет. Кроме того, я приобрел солидный боевой опыт, но… вместе с ним и ту самую привычку, о которой напомнил шеф. Спецназ ГРУ – это прежде всего диверсанты, нацеленные на быстрое и эффективное уничтожение противника. Да, они умеют неслышно подкрасться и взять «языка», но при скоротечном огневом контакте (или в иной экстремальной ситуации) «работают» только на поражение, руководствуясь принципом «хороший враг – мертвый враг». Потом, на офицерских курсах ФСБ, инструкторы упорно внушали другой постулат: «Стреляй исключительно по конечностям! Врага нужно захватить живым и вдумчиво допросить, а уж опосля…» Нельзя сказать, что их усилия пропали даром. С тех пор я прилежно стараюсь «брать живьем», однако не всегда получается. В обстановке жесткого стресса (который я испытал, зайдя в заваленную трупами реанимацию) во мне просыпаются старые инстинкты диверсанта и, чтобы попасть в плен, враг должен как минимум встать на колени, задрав руки до потолка! А не бить меня по челюсти и не пытаться сигануть в окно, как покойный Бабенко…
Итак, Порожняк умирал, дергаясь в конвульсиях. Но, как ни странно, он сохранял сознание и по моим прикидкам мог бы прожить еще минут десять. (Если вкатить ему обезболивающее.) По счастью, в кармане моего пальто случайно завалялся шприц-тюбик с промедолом. (На поиски чего-нибудь похожего в обезлюдевшей реанимации просто не оставалось времени.) Недолго думая, я включил диктофон, сделал укол в плечо «водителя» и, глядя ему в глаза, уверенно произнес:
– Ты будешь жить, Володя! Ты не умрешь. Я вызвал врача, взамен тех, которых вы убили, и он тебя обязательно вылечит! Но ты за это должен оказать нам одну услугу.