Хроники Обетованного. Осиновая корона
Шрифт:
Шун-Ди, как всегда, промолчал. Пусть высказываются те, кому пристало это делать. Теперь не только на виски, но и на лоб давила тупая тяжесть; было трудно дышать. Неужели дело правда в тёмной магии? К каким же силам обратились эти Двуликие - и, главное, для чего?
Красный камень Уны притягивал взгляд. Почему она не снимает его? Потому что так чётче чувствует, откуда исходит угроза Хаоса?
Или потому что ей нравится это чувствовать?..
Нет. Глупая, запретная мысль. Да простит меня Прародитель.
– Решать Уне, - сказал лорд Ривэн. Ожидаемо.
– Мы здесь ради её королевства и её
Уна молча сняла с плеча дорожную сумку.
***
Расположились на подстилке из мха, на свободном клочке земли (вряд ли это можно было назвать поляной) между буками, колючими кустами и парой зловеще-тёмных деревьев Гаар. Они наблюдали за лесом так внимательно, что, казалось, в коре скоро распахнутся глаза.
Поужинали наспех и молча: настроения для болтовни ни у кого не было. Кроме, пожалуй, Тима - безмятежность никогда не покидала его, и только барьер языка останавливал. Подарки боуги закончились, так что пришлось жевать горькие лепёшки кентавров на травяной муке вприкуску с мёдом и ягодами; Лис, конечно, заявил, что лучше поголодает. Шун-Ди не осуждал его: сам с мысленным вздохом вознёс очередную благодарственную молитву Прародителю, который когда-то, как говорят в низших кастах, благословил миншийскую кухню.
Уне не хватило места, чтобы поставить палатку, и она уснула прямо на мху, завернувшись в плащ. Уснула мгновенно, пробормотав что-то невнятное и не шевелясь - как безмерно уставший человек. Шун-Ди хотел попросить её создать на ночь какое-нибудь защитное заклятие, пусть самое простое, но постыдился, увидев, как она обессилена. Бедная девочка. Даже старик Аль-Шайх-Йин в экспедиции был более вынослив.
Всё-таки юная ти'аргская леди, воспитанная в замке, где служанки стирали ей платья и укладывали волосы, а повара готовили ужин - не лучший кандидат в боевые маги на время путешествия. Хоть с драконом, хоть с сильным Даром. Шун-Ди много раз объяснял это Лису - терпеливо, точно замечтавшемуся ребёнку, - но тот не послушал его, а теперь уже поздно.
Шун-Ди удивлённо поймал в собственных размышлениях нотки сочувствия и - правда, нежности?.. Раздражение, возникшее в садалаке, незаметно прошло: он вообще не раздражался на Уну подолгу, и лишь тогда, когда её поступки угрожали здоровью или покою Лиса (если допустить, что тот когда-нибудь бывал спокойным). Ему было жаль Уну, и эта жалость не была снисходительной. Жалость на равных, сострадание с уважением - возможно, с уважением друга.
Возможно, у Лиса хватило бы глупости назвать это любовью, если бы Шун-Ди поделился с ним.
На этой дикой мысли он уснул - под бормотание Лиса: тот на наречии Двуликих шептал что-то Инею, привалившись спиной к буку. Костёр они, естественно, не разводили (всё равно что зажечь сигнальные огни); было прохладно и сыро. Где-то придушенно покрикивала ночная птица. Лиса на карауле должен был сменить лорд Ривэн, а самого Шун-Ди в этот раз припасли напоследок, к рассвету. Редкий подарок - проспать без перерывов почти всю ночь.
Впрочем, подарком не удалось воспользоваться. Хотя Шун-Ди заснул с чётками в руках, головная боль не прошла, а сны пришли тяжкие и тоскливые - как осенняя слякоть в Ти'арге. Он слышал в них тот же шёпот на незнакомом языке, который днём принял за голос атури; кожа горела от жара, во рту пересохло. Шун-Ди бежал прочь от жара, к морю и тени, затыкал уши,
– Шун-Ди-Го. Шун-Ди-Го, проснись, но очень тихо.
Он открыл глаза и сразу узнал на плече цепкие пальцы Лиса. Пальцы другой руки бесцеремонно зажимали ему рот.
– Не будешь кричать? Теперь приподнимись. Медленно.
Шун-Ди подчинился и, разлепив припухшие веки, сдавленно охнул. Их крошечный лагерь окружали жёлтые и зелёные, мерцающие в темноте огни.
Два таких же огня горели за плечом Шун-Ди. Глаза Двуликих.
– Можешь встать, но потом не двигайся. И, главное, не поднимай руки, - выдохнул Лис ему в ухо и бесшумно шагнул к спящему лорду Ривэну, чтобы проделать ту же операцию с ним.
Шун-Ди встал, ощущая всё тот же жар и мерзкую сухость во рту. Воздух гудел от магии; камень на груди Уны пламенел, будто мак - знак невесты. Он не мог рассмотреть, кто именно к ним пожаловал, но во мраке угадывались гибкие, стройные тела и узкие морды; лисы или волки. А может, все сразу - если Арунтай-Монт был прав насчёт их союза...
Всё плохо. Всё очень плохо. В горло Шун-Ди позорной петлёй впился страх.
Лорд Ривэн вскочил сразу; Уна спросонья вскрикнула и испуганно вцепилась в Лиса, но тут же опомнилась и отпрянула. Из темноты донёсся утробный низкий рык. Волки. После короткого замешательства Уна коснулась зеркала, сделала какое-то неуловимое движение, и над её ладонью вспыхнул голубоватый огонь. Свет был не мягким, как у заклятий Индрис, а острым - точно от городского фонаря; по глазам полоснула боль.
Когда к Шун-Ди вернулось зрение, он разглядел гостей. Две лисы и несколько волков; сколько именно, он не понял - думать мешала липкая хватка страха. Лисица, стоявшая ближе всех, прижала уши к голове и пружинисто вытянула передние лапы, словно приготовившись к атаке. Её шерсть отливала тёмно-красным, цветом спелого граната - и, подобно кулону Уны, источала мрачное потаённое сияние. Вторую лисицу, обыкновенного рыжего окраса, он бы вряд ли принял за Двуликую при встрече - если бы не чёрная отметина на лбу, по форме напоминающая звезду. Свои, лесные рабские клейма?.. Эта мысль почти толкнула на нервный смех.
Волки были серыми и чёрными, очень крупными; под роскошной шерстью (такую впору соболям или диким кошкам) бугрились мышцы. Один из них, самый юный на вид, оскалился и со вполне очевидными чувствами медленно помахивал хвостом. Эти равномерные, чёткие движения почему-то наводили большую жуть, чем поблёскивающие в голубом свете клыки. Шун-Ди на глаз сравнил их длину с длиной клыков Лиса, и ему стало вдвойне не по себе.
Они не похожи на тех, других, полтора года назад. Они озлобленны. Они жаждут крови.
– Уна, держись поближе ко мне, - сдавленно распорядился лорд Ривэн.
Он выхватил кинжал - лезвие блеснуло, как серебристая рыбка, - и красная лисица, припав животом к земле, ответила гневным тявканьем. Шун-Ди облился новой порцией пота; если сейчас отжать его одежду, то наверняка наберётся полный бочонок, в каких на миншийских торговых галерах перевозят вино.
– Не надо, милорд.
– Да, уберите оружие, - поддержал Лис.
– Но...
– Сейчас же.
Лорд Ривэн неохотно сунул кинжал в короткие ножны на поясе, однако не бросил на землю и не убрал в сапог. Шун-Ди это не понравилось. Ему вообще не нравилась эта ситуация, целиком и полностью.