Хроники Обетованного. Осиновая корона
Шрифт:
Я НЕ ПРОШУ РАЗРЕШЕНИЯ, - уточнил Иней.
– ПРОСТО ГОВОРЮ, ЧТО ЛЕЧУ.
Уна вздохнула. Им можно устраивать турнир в упрямстве с Лисом. Причём неизвестно, кто победит.
Одна из преображённых волчиц - высокая, с копной светлых волос - выкрикнула рваную фразу. Лис указал на костёр.
– Они просят тебя войти в круг, Уна. Нельзя отказываться.
Конечно, нельзя. Как и всегда. Странно, но она уже успела привыкнуть: этому поспособствовали перекручивающая сознание игра с Маури
Тогда и наместника Велдакира можно понять. Уна представила, как он чувствует себя, стоя перед королём - наверное, не лучше, чем она бок о бок с этими жуткими, красивыми, живущими кровью и свободой существами. Что ему остаётся, бедняге, кроме как пластаться на животе, изъявляя преданность Альсунгу?
А если всё же сам наместник послал на Нивгорта Элготи того, кого Лис называл Тхэлассой, - посочувствовать нужно вдвойне. Значит, он точно так же столкнулся с Хаосом и точно так же перед ним растерян.
Уна прошла немного вперёд. Из тёмного чрева чащи появлялись новые и новые Двуликие - в основном поодиночке, реже парами. Иногда кто-нибудь исчезал в яркой вспышке, и зеркало Уны содрогалось от магии, как посуда подпрыгивает от бушующей снаружи грозы.
К ней обратился человек, недавно бывший чёрным волком. На его кожаной безрукавке виднелись следы не до конца соскоблённой оленьей шерсти.
– Он говорит, что союз их племён рад приветствовать дочь Повелителя и её спутников, - перевёл Шун-Ди, поневоле тоже приблизившись. Здесь его знание языка оборотней никого не заинтересовало - как, впрочем, и он сам. Взгляды Двуликих, хмурые и настороженные, изучали только Уну - внимательно, будто выслеживали добычу или стремились вычислить в стаде больную овцу.
– Они хотят знать, чем обязаны такой чести.
Сзади раздался громкий и одновременно нежный звук. Музыкальный выдох перерос в трель, перелив мелодии в такт движениям пальцев по дереву. Даже не оборачиваясь, Уна догадалась, что Лис поднёс к губам флейту - а точнее...
– Тутовая дудочка, - с чем-то вроде благоговения произнёс Шун-Ди.
– Та самая, твоя?
– Такому счастью, Шун-Ди-Го, - хмыкнул Лис, не удостоив вопрос ответа.
– Он сказал - ги'рейн тарси. В конце фразы это ближе к "счастью", чем к "чести".
– Может, отложите ваши переводческие дискуссии?
– вздохнула Уна, глядя в жёлто-карие, прищуренные глаза Двуликого. Они и сейчас были какими угодно, только не человеческими.
– Скажи, что мы извиняемся за вторжение и за...
– она покосилась на лежавшего волка: тот всё ещё не очнулся, и коренастая женщина по-прежнему шептала над ним, запустив пальцы в серую шерсть. Два мелких быстроногих волка, обнюхав его, зачем-то скрылись в лесу - за деревьями и лохматой бахромой папоротников.
– За причинённые неудобства. Мы пытались себя защитить.
– Нытьё, - бросил Лис, резко дунув в тутовую дудочку.
– Не переводи это, Шун-Ди-Го, не позорь мои воинские раны.
– Он будет переводить всё, что я говорю, - спокойно возразила Уна. Посмотрела на Шун-Ди; как она и предполагала, тот разнервничался и достал чётки.
– Пожалуйста.
Человек-волк выслушал слова Шун-Ди и на миг зажмурился. Зеленоглазая женщина в шкуре - руки и ноги её были мускулистыми, как у мужчины, а шею удавкой обвивал шрам - прибавила что-то своё, и одна из лисиц утвердительно тявкнула.
– Они сами сожалеют, что не сразу узнали кровь от крови того, кого ждут долго и напрасно.
– Великолепно!
– лорд Ривэн обошёл её слева и, улыбаясь, на кезоррианский манер поцеловал кончики пальцев. Двуликие смотрели на него с мрачным недоумением.
– Видишь, Уна, наконец-то достойный приём. А то одни в плен берут, другие стреляют и топчут... Хотя бы у этих господ хватило сообразительности.
"Господа" не относились к тем, чьему гостеприимству была бы рада сама Уна. А её происхождение не относилось к причинам такого гостеприимства. Однако здесь и сейчас она не собиралась это озвучивать.
– Они спрашивают, когда он вернётся, - Шун-Ди перевёл реплику юноши-лиса - тонкого и гибкого, как тростник, - тщетно пытаясь спрятать волнение в голосе.
– Когда Повелитель вернётся в Обетованное и вновь принесёт с собой огонь и силу? Наш мир чахнет без него. Двадцать раз листва на северных деревьях стала красной и опала, двадцать раз отшумел сезон дождей, двадцать раз солнце описало свой круг с тех пор, как Повелитель ушёл... Та женщина сказала: не пора ли ему прервать свои странствия? Не пора ли вернуться и править нами, как ему подобает? Ты должна ответить, если ты кровь от крови его.
Ропот, пробежавший по поляне, стал громче; хором с ним по земле поползли солнечные лучи. Уна не знала, как отвечать на всё это, не знала, скорбеть или ликовать.
Что ответил бы сам лорд Альен? Что перевесило бы - гордость от собственного могущества, честолюбие или стыд? Хотел бы он снова стать Повелителем - или, собственно, никогда не переставал быть им, и люди-звери правы?
– Я не могу ответить, потому что не знаю, - сказала она и добавила, глядя в землю - ощущая себя так, будто прилюдно раздевается по чьему-то приказу: - Я сама ищу его, как и они. Как и они, я боюсь и в замешательстве. Я пока мало знаю о Хаосе и о магии - знаю лишь, что хочу найти своего отца. Переведи это.
Намотав на запястье чётки, Шун-Ди покачал головой.
– Не уверен, что такая прямота здесь полезна, Уна. Но - как ты считаешь нужным.
– Ещё скажи, что у нас есть просьба, которая связана с поисками Повелителя, - спохватилась Уна.
– Скажи, что это просьба кентавров, но и мы присоединяемся к ней, ибо только они способны помочь нам.
Пока Шун-Ди переводил, Лис наиграл на дудочке короткую мелодию. Она звучала проще, однотоннее и бодрее - совсем не как на лире или ти'аргской флейте, - но Уна узнала "Венок дочери мельника".