Хроники Обетованного. Осиновая корона
Шрифт:
– Да, Мастер, - Элтир нетерпеливо заёрзал на стуле, потирая край столешницы острым локтём.
– Простите. Так оно взаправду началось? Восстание?
– Нет. Я ничего об этом не слышал. И в любом случае это нас не касается. Есть отдельные очаги недовольства - не больше, чем всегда и везде.
– Но Дамиан...
– Будешь слушать Дамиана - поглупеешь, - пригрозил Нитлот.
Угроза не подействовала.
– А было бы хорошо, - мечтательно протянул Элтир, принимаясь по привычке грызть карандаш.
– Вот бы они скинули альсунгцев. Моя бабушка говорит - лучше уж король
– Элтир.
– Варвары, мастер Нитлот. Я хотел сказать "варвары".
– Это слово начинается по-другому.
Нитлот подвинул к себе схему для исцеляющего заклятия, которую по его инструкциям готовил Элтир. Мальчик делал успехи. Его рано пробудившийся Дар оказался таким сильным и ярким, что принёс родным немало неприятностей перед тем, как они додумались отправить чадо в Долину. Отец Элтира был богатым фермером - выращивал и продавал знаменитый феорнский лён, - так что мог себе это позволить. Нитлот, как Старший, был не обязан обучать лично кого бы то ни было, но, увидев первые заклинания Элтира, решил сделать исключение. Такого сильного Дара он не видел уже давно, разве что...
Да, разве что у Альена Тоури. И его (о Хаос, до сих пор в голове не укладывается) дочери.
Нитлот старательно выставил мысли о них обоих на задворки сознания. Дел и без того невпроворот, а члены семьи Тоури - так уж получалось - обладали редким талантом выбивать у него почву из-под ног. Вплоть до втягивания в Великую войну.
– Вот эта часть не доведена до конца, Элтир. Я же говорил: линия света должна составлять около половины линии сумерек, а это что за мышиный хвост? Так ничего не выйдет. Ты не снимешь боль, а усилишь её.
Элтир на миг погрустнел, но тут же заулыбался.
– Зато вчера лихо я всё уладил с той совой, да, мастер Нитлот? Вправил ей крыло, но не прикасался. Всё как Вы учили.
– Не "лихо", а удачно или хорошо, - сказал Нитлот, собирая последние крохи терпения.
– Не "уладил", а исправил. Итак, бери и перечерчивай здесь и здесь.
– Простите, что прерываю сеанс скучной строгости, Старший. Можно войти?
Нитлот знал этот бархатный голос лучше собственного, но сейчас предпочёл бы его не слышать. Неужели это обязательно - подрывать его авторитет в присутствии учеников?
– Войдите, госпожа зеркальщица.
Индрис нырнула в комнату и по-кошачьи мягко прикрыла дверь. Её волосы - сегодня бледно-жёлтые, как пшеница - напоминали о промозглом осеннем холоде за окнами. Хотя осень - весьма логичное состояние для Долины; она ей, так сказать, к лицу. Чёрные пятна зеркальных домов, Меи-Зеешни, в тени голых деревьев, на пожухлой траве... Нитлот не то чтобы любил, но одобрял это время. А дождями оправдывал своё устойчивое нежелание выходить на улицу.
– Я с важной новостью, Старший. Только что прилетел голубь из Ти'арга, где Мастер Нарэ набирает учеников, - Индрис присела на край стола, как делала всегда, и почти сдвинула чертёж Элтира пышным бедром. Бедняга залился краской. Нитлот кашлянул и предупреждающе толкнулся в сознание Индрис, но та с улыбкой проигнорировала его.
– Он пишет, что лорд Иггит Р'тали, новый предводитель восставших, собирает войска под Меертоном.
– Ух ты!
– выдохнул мальчик. Даже его русые кудряшки, казалось, встали дыбом от восторга.
– Под Меертоном? Это ж совсем рядом с Академией! Ну, теперь достанется этим недонос...
– Элтир.
– Недоумкам, Мастер. Знаю, это грубо. Простите.
Нитлот заглянул в глаза Индрис, казавшиеся более тёмными из-за пушистых ресниц. Она улыбалась лукаво и задумчиво, не снимая зеркально-гладкого блока с сознания, глядя на него сверху вниз. Если плутовку и изумили эти вести, то изумление явно не было неприятным.
– Давно?
– спросил он на наречии Долины. Элтир пока не освоил его в достаточной мере, так что говорить можно было беспрепятственно.
– Несколько дней. После заварушки у какой-то деревни все её жители перешли к коронникам. Нарэ пишет, что в благодарность за свою защиту, но, сдаётся мне, дело и в личных убеждениях, - Индрис прикусила губу; с её мелкими острыми зубами это всегда выглядело немного агрессивно. Агрессивно и волнующе. Порой Нитлота приводило в отчаяние то, что присутствие Индрис спустя столько лет волнует его по-прежнему - разве даже у зеркального народа чувства не блёкнут со временем?..
– И ещё, говорят, там особенно отличился некий мечник по имени Бриан. Убил двура, близкого королю. Ох уж этот сбор дани.
– Я не знаю никакого Бриана.
– Зато я знаю. Ох, долгая история, - Индрис положила ногу на ногу и рассеянно щёлкнула ногтем по чернильнице в форме петушиного гребня. Подарок Мервита: изобретатель обожает странные вещи. Сам Нитлот не жаждал бы такой пользоваться.
– Потом расскажу, Зануда.
Нитлот хмыкнул.
– Пытаешься заставить меня ревновать?
– А разве у меня не получается?
Нитлот откинулся на спинку стула. Элтир напряжённо прислушивался к их разговору, стараясь уловить знакомые слова; Нитлот указал глазами на чернильницу, а потом на лист с чертежом, и мальчишка, вздохнув, взялся исправлять сектор сумерек и света в схеме заклятия.
И достался ведь Дар такой силы этому остолопу. Иногда магия совершает глупые промахи.
Не всегда, впрочем. Фаэнто, помнится, лелеял магию Альена, как садовод - прекрасное хрупкое дерево, а художник - неоконченное полотно. Лелеял, хотя не подавал виду и никогда не разбрасывался лишними комплиментами. Фаэнто был хорошим учителем, не то что сам Нитлот. Таким, как он, положено возиться в пыльных архивах, а не работать с беззеркальными-детьми...
Снова эти навязчивые мысли об Альене и Фаэнто - почему они не выходят из головы? Спустя столько лет. Спустя столько ран.
Наверное, некоторые истории не умеют заканчиваться.
– Что ж, это скверно. Очень скверно. Только внутренней войны в Ти'арге нам не хватало. Баланс и так страдает от всех этих войн.
– Дело не только в Порядке и Хаосе, Зануда. Дело в судьбе магии как таковой. В жизни и смерти.
Индрис нарисовала в воздухе знак Справедливости, похожий на глубокую чашу - элемент многих заклятий. Он вспыхнул голубым светом и через секунду погас.
– Знаю, к чему ты клонишь, Индрис. Но мы не должны вмешиваться. Это не наша война.