Хроники Ордена Церберов
Шрифт:
Я шумно, со стоном выдохнула и от ощущения тяжести, и от удовольствия, которое испытываешь от прикосновения кожа-к-коже, и от того, что мужские губы теперь захватили в плен грудь… мне снова был виден лишь кусок Илиана — золотой встопорщенный ежик и разворот плеч, но…
...а-а-а-а, какое это имело значение, когда его рот находится именно там, где согласно разбуженному желанию ему самое место находиться!
Знает же, как сделать девушке приятное, и чего только докапывается без конца?
Хотя, конечно, если бы мы на заданиях
Ладно, плечи — так плечи.
И я погладила их, не цепляясь ногтями, а ласково, в полной мере впитывая ощущения. Он и правда был как нагретый солнцем камень — теплый, твердый, гладкий там, где обтесало море, шероховатый там, где поработал ветер. Мелкие шрамы — царапины, порезы — зарастают невидимыми для глаза (на цербере все как на собаке, любят смеяться у нас), но все равно ощущаются подушечками пальцев. А может быть мне кажется, что ощущаются, потому что я знаю, что они должны там быть.
Мне нравится трогать эти плечи, нравится гладить шею, зарываться пальцами в волосы на затылке, перебирать их, почесывать ногтями, как своевольного кота, соглашающегося потерпеть ласку за миску молока.
Илиан и урчит совсем как кот на это почесывание, не отрываясь при этом от своей “миски”.
Короткое движение всем телом — и вот Солнышко сверху, на мне всем телом, и член толкается во влажные складки. Толчок, другой — и я выгибаюсь навстречу, а горячая, гладкая плоть мягко, неторопливо растягивает вход…
Мне ужасно хочется вобрать его всего, быстрее добраться туда, где наслаждение подхватит на крылья и сбросит в пропасть — но Илиан мучительно медлителен.
Что с него возьмешь — Камень есть Камень, и летать боится! Я пытаюсь поторопить его, ускорить темп сама — но он лишь прижимает меня к постели, и, явно назло, замирает. За-ми-ра-ет.
Мучительно.
Бессовестно.
Нечестно!
Я бьюсь под ним, пытаясь настоять, потребовать но он тяжелее, и умело фиксирует меня, не давая почувствовать то восхитительное трение тел, что дарует разрядку. И целует.
Я чувствую на его губах свой вкус, и это почему-то примиряет меня с действительностью.
И когда мое тело расслабляется под ним, Илиан возобновляет движение.
А руки скользят по моему телу, ласкают его: гладят бедра, теребят грудь, ворошат косы, раскладывая их по подушке.
Он смотрит на меня, пожирает — и я не выдерживаю, отвожу взгляд. Закрываю глаза, оставляя его пировать одного.
Так лучше. Так полнее воспринимаются плавные, глубокие движения. Так отчетливее ощущение губ и пальцев, ласкающих соски, так… восхитительно.
Я достигаю той самой вершины, с которой так сладко и восхитительно падать вниз, но теперь уже оттягиваю прыжок сама. Еще капельку. Еще чуть-чуть. Давай вместе. Я подожду.
И я балансирую на этой грани, держусь, сколько могу — но все же срываюсь.
И когда меня раз за разом сжимает изнутри, я выгибаюсь, стараясь быть как можно ближе, теснее, плотнее — и чувствую, как во мне становится горячо от его семени. Я обвиваю его спину руками и с наслаждением ощущаю ее мелкую дрожь, его доверчивое бессилие и приятную тяжесть, и смакую это разделенное на двоих удовольствие...
— Спасибо, конечно, — расслабленно пробормотала я, немного придя в себя и снова обретя способность ощущать все свои мышцы, а не только те, что внизу, — но, вообще, я не за этим пришла.
Илиан, еще недавно такой же расслабленный и обмякший, как и я, издал какой-то странный утробный рык и... и...
Собака злая! Чего он кусается?! Я же сказала спасибо!
А Илиан тем временем скатился с меня и как ни в чем не бывало спросил:
— И зачем же ты пришла?
Это прозвучало, будто он был мне не рад. У меня возникло искушение поварить воду на этот счет, но я потерла укушенное место и передумала.
— Ее сиятельство графиня (твоя матушка?) подарила мне книгу. “Наиполнейший список чудовищ Закатного леса, что в графстве Бирн, что в Агорском королевстве лежит”.
— Подарила — владей. Даже если его сиятельство будет против, выдвигать претензий не станет.
— Я не о том. Мне тут в голову пришло: а почему этой книги нет в библиотеке Логова? Ведь наши крутились тут прорву времени, когда ты пропал и потом, когда нашелся. Почему никто не озаботился сделать список?
Илиан потянулся всем телом: запрокинув руки за голову и вытянувшись, как большой кот. Мышцы на груди напряглись, на миг показав тренированное мужское тело во всей его красе, и расслабились.
Сбилась бы с мысли — если бы они у меня когда-нибудь водились. А Илиан встал и прошел к ванне, бессовестно (зато с каким удовольствием!) оскверненной мною.
— Ты видела, кто эту книгу написал?
Я напрягла память, припоминая, что было выведено затейливыми вензелями на кожаной обложке кроме названия.
— Кирос Разумный? — откликнулась я, бездумно следя, как Солнышко поболтав ладонью в воде, принялся колдовать,
Очищающее, согревающее… эй, а этого я не знаю!
Над ванной курился прозрачный парок, а по комнате поплыл цветочный аромат.
Почему меня такому не учили?!
— Правильно, — он кивнул сам себе, еще раз попробовал воду, в этот раз остался доволен, и неторопливо полез в ванную.
И сумел сделать со мной то, что не удалось болотному змею из Хорвуса: загипнотизировать.
Как зачарованная, я наблюдала, как он переступает через высокий бортик одной ногой, другой… как напрягается от этого подтянутый зад, как двигаются мышцы на спине…
— Это мой предок, — продолжил тем временем Илиан. — А ты видишь после его имени приписку "Клык” или “Око ордена Цербера”? Или "боевой маг"?