Хроники Ордена Церберов
Шрифт:
— Еду разносить уже доводилось? Нет? Ну, разберешься, не маленькая! Кайла, присмотри!
Кайла, округлая и хорошенькая той самой разновидностью броской красоты, что пышно цветет и долго не увядает, так обрадовалась дополнительной обязанности — слов нет.
Скривила губы, окинула взглядом с головы до ног, явно померявшись корсажами (выиграла, зараза), и процедила:
— Ладно уж... Держись меня.
Я заподозрила, что если уж кто здесь и вампир — так это точно она.
Столы протирать и жратву разносить — много ума и впрямь не нужно. На смачные шлепки по заду я не
Обоз из Пожоги явился к вечеру третьего дня. Ввалились гурьбой: хозяин, возницы. Троица наемников охраны — все, как один, до того разбойного вида, что хоть от самих охраны нанимай и со следами свежего мордобоя на рожах. Я поглядывала из-за кухонной занавески, выжидая, пока крутившаяся в зале Кайла возьмёт в оборот прибывших, а после уже и сама вышла, пошла к тому, что уселся за отдельный стол, поглядывая на товарищей зло.
Подошла и попробовала оценить гостя, как учила многоопытная Кайла: одежда потрепанная, рукав драный, и чинен не слишком умело, явно сам иглой орудовал, а не отдал кому-то за денежку малую. Подбитый глаз заплыл кровоподтеком, нос припух… Да еще и сел отдельно от своих — а те на него и не глядят, выразительней даже, чем он на них. Значит, если вздумает вдруг бузить, почтенный купец его не одернет.
По всему выходило, что посетитель не слишком хлебный: лишней монеты не дождешься, а уж неприятностей — будьте-нате.
Таким и улыбаться можно не слишком приветливо, и с заказом вперед других не спешить — а, главное, внимательно поглядывать, чтобы не вздумал удрать, не расплатившись.
Вышибала у двери подобрался, встав так, чтобы держать этот стол перед глазами.
Он тоже явно считал, что неприятностей от такого гостя будет больше, чем прибыли.
Что ж, такая, видно, моя разносчицкая доля!
Расторопнее надо было быть, тогда, может, и успела бы к тому столу, где сидят его товарищи — такие же битые, но всяко более щедрые!
Следуя поучениям наставницы, приветливо улыбаться ему я не стала:
— Чего, почтенный, изволите?
— А принеси, чего там у вас есть побыстрее, красавица. И пива. Главное — пива!
— Семь медных монет за всё, — сразу же предупредила я, не моргнув глазом, накинула медную монету сверху против обычного.
Наемник ухмыльнулся, нахально прогулялся по мне взглядом сперва сверху вниз, потом снизу вверх, и — послушно отсчитал требуемое.
И можно было, конечно, всё равно не спешить: не больно важный гусь, чтобы ради него честная разносчица ноги била! Но других посетителей мы уже успели обслужить раньше, стол с большой компанией Кайла взяла на себя и других к нему без крайней нужды не подпустит, а этот назвал меня красавицей… Опять же, лишняя медяшка — так что ладно, так уж и быть!
Предупредив стряпуху, что больших денег с гостя нам не видать (и благоразумно заранее убрав в кармашек на поясе свою монету), я нацедила в деревянную кружку пива, дождалась, пока она наполнит миску варевом из дежурного котла, подхватила всё на поднос и вернулась в зал.
А когда составила заказ на стол и собиралась уже уходить, наемник подал голос:
— Погоди, красавица! Посиди со мной!
Поднял руку, меж пальцев блеснула монета...
Пустой поднос сам собой взмыл вверх, но обрушиться на голову мерзавца не успел — он с хохотом уклонился, а потом и вовсе ухватил меня за запястья:
— Погоди, не сердись! Ну, пошутил неудачно, бывает!
За соседними столами посмеивались, даже за тем, который заняли приехавшие с его обозом, да что там — даже вышибала сцеживал ухмылку в бороду, и вывернись я из захвата — слишком много лишних глаз это увидело. У кого-то и вопросы могли бы возникнуть.
И поэтому я сдержала порыв, и улыбнувшись так ласково, что наемник встревожился, “простила” нахала:
— Ладно. Чего уж! — и, вырвав-таки руки из ослабшего захвата, взметнулась юбкой — и скрылась на кухне.
Парень прицепился ко мне, как репей к подолу, за вечер подозвав чуть ли не десяток раз. И даже когда его спутники, поднялись наверх, отдыхать перед ранней дорогой, остался внизу, и, стоило мне появиться в зале, то и дело находил повод меня затронуть.
Так что никто бы не удивился, если бы увидел, как я глубокой ночью прокралась по коридору и нырнула в его комнату.
Кровь грохотала в ушах, огонь тек по жилам, и всё мое существо было сосредоточено здесь и сейчас, на этих ощущениях: напряженное мужское тело подо мной, жесткие, мозолистые ладони, сжимающие мой зад и твердый член, который встречал каждое мое движение, резкими толчками отправляя меня всё ближе и ближе к ветвистым молниям за закрытыми веками.
Я насаживалась на возбужденную плоть неистово, самозабвенно, сладко вскрикивая, упиваясь его хрипами, томительно-болезненным рычанием в те мгновения, когда я меняла темп, наклон и угол проникновения…
О, да! Это была власть — и она делала слаще стократ всё, что сейчас самой происходило.
И когда я замерла, слепо распахнув глаза, хватая воздух пересохшим ртом, балансируя на мучительно сладком гребне между “всё” и “ничего”, он обхватил мою грудь, стиснул ее, сжав между пальцев соски…
...и я улетела с обрыва на ослепительно-белых крыльях, чтобы взорваться и рассыпаться искрами.
Бессильно обмякнув всем телом, уткнувшись лицом в мокрую от пота шею, я чувствовала, как Илиана сотрясают остатки судорожной дрожи.
Кажется, в этот раз мы закончили вместе.
— Как ты? — спросила я его, когда отголоски удовольствия, пережитого только что, перестали гулять блаженными искрами по телу.
Осторожно, чтобы не причинить боль, погладила припухший нос самыми кончиками пальцев.
— Ерунда, — повернув голову, он поймал мои пальцы невесомым поцелуем. — Закончим дело — залечу за десяток минут. Нужен был повод, чтобы отстать от обоза в Становье не вызывая подозрения. Затеял ссору, подрался с другими охранниками, для верности сунул хозяину разок — и готово: такой славный малый, как я, им в обозе не требуется!