Хроники Порубежья
Шрифт:
Из-за дерева вышел смуглый человек в нелепом кожаном колпаке, надвинутом почти на глаза. На нем был дырявый халат, отороченный грязно белым мехом, доходящий до колен и перехваченный широким поясом. На поясе болтался меч в обтянутых черной материей ножнах. Кривоватые ноги, обутые в красные сапожки, ступали почти бесшумно.
Обросшее редкой бородой лицо, вытянутое вперёд, как у лисички, при виде девушек приняло озадаченное выражение. Несколько немых секунд пролетело во взаимном разглядывании, наконец, незнакомец радостно осклабился и, сделав приглашающий жест, посторонился, пропуская девушек.
Однако те принимать приглашение не торопились.
— Здравствуйте, — сказала
Улыбка незнакомца стала еще шире, он быстро закивал головой и, произнеся несколько слов на незнакомом языке, повторил жест.
— Толкиенисты, что ли? — вполголоса сказала Вера и, пожав плечами, прошла вперед. Очевидно, несмотря на все свое вооружение, невысокий мужчина, бывший на голову ниже её, не казался ей опасным.
Даше не была столь уверена и испытывала нешуточное желание убежать в кусты, однако, не желая бросать подругу, поневоле шла следом… Через несколько шагов взорам девушек открылась зеленая лужайка, посреди которой горел костер. Вокруг огня сидели люди, по обличью схожие с тем, который их привел сюда. Было их человек семь. Чуть поодаль паслись кони.
Головы сидящих повернулись в сторону девушек.
— Ох, подруга, — пробормотала Даша. — Кажется, попали.
— Не боись, — так же вполголоса ответила Вера, которой теперь тоже было явно не по себе, так как обратная дорога была отрезана окружившими их людьми, от которых шел густой дух немытых тел и конского пота. Они оживленно обменивались репликами на неизвестном языке, не обращая ни малейшего внимания на попытки заговорить с ними. Когда до девушек это дошло, они замолчали, с тревогой ожидая дальнейших событий.
Ожидание это оказалось недолгим. Очень скоро выяснилось, что интерес, с которым незнакомцы рассматривали девушек, относился не столько к ним самим, сколько к тому, во что они были одеты.
Складывалось впечатление, что эти лесные обитатели в первый раз видят горожанок. Во всяком случае, когда первое изумление прошло, сразу несколько рук протянулось к девушкам, чтобы поближе исследовать их одежду. Кто-то дернул Дашу за свитер, другой несмело, словно боясь обжечься, дотронулся да заклепки на джинсах. А того, который не поленился наклониться, чтобы пощупать подол её юбки, Вера оттолкнула с такой силой, что он упал, но, кажется, даже не заметил этого. Встал, как ни в чем ни бывало, на ноги, и снова присоединился к любопытствующим, которые уже перешли к следующей фазе своих изысканий, которая выразилась в том, что одни принялись самым наглым образом раздевать девушек, в то время как другие крепко держали их, лишая малейшей возможности к сопротивлению.
При этом к снимаемым вещам неведомые налетчики относились с величайшей бережностью. И если им попадалась какая-то особо заковыристая застежка или пуговичка, с которой они не сразу могли справиться, то её не обрывали, не ломали, а терпеливо возились с ней, пока она не поддавалась. Поэтому дело двигалось не слишком быстро, но все же через каких-то десять минут на девушках ни осталось ничего. Все это время Вера пронзительно кричала и ругалась, но с таким же успехом она могла кричать где-нибудь в пустыне.
Даша не проронила не звука, словно всё происходило не с ней, а с кем-то другим. В сущности, так оно и было. Было ясно, что этих радостно возбужденных мужчин ни Даша, ни Вера, как таковые не интересовали, гораздо больше их занимали отобранные у девушек вещи, которые передавались из рук в руки и обсуждались с большой горячностью.
Настоящую сенсацию, граничащую с паникой, вызвали Дашины черные колготки, но разобрались и с ними.
Хуже всего было то, что и сами девушки, вернее, их тела
Высокой, статной Вере доставалось при этом гораздо больше. Впрочем, и Даша, обладавшая относительно широкими для её небольшого роста плечами и бедрами, что, вкупе с осиной талией и тонкими запястьями и лодыжками, делало её похожей на терракотовую статуэтку, тоже не могла пожаловаться на отсутствие внимания. Кожа её горела от чужих ладоней.
Внезапно все расступились, в круг уверенной походкой вошел высокий, похожий на борца-тяжеловеса, черноусый мужчина средних лет, выделявшийся среди прочих богато украшенным оружием, да и одет он был получше, под распахнутой стеганой курткой блестела кольчуга, а на голове щегольски сидела круглая малиновая шапка с меховой опушкой. Говорил он резким, повелительным тоном человека, привыкшего отдавать приказы. Ворох содранной с девушек одежды остался лежать на земле, рядом с их сумкой. Все, кроме тех, которые держали Дашу и Веру, сгрудились за спиной черноусого, переговариваясь вполголоса.
А тот молча стоял, раздумывая. Под его равнодушным взглядом, скользнувшим по её нагому телу, Даша поежилась. Затем мужчина шагнул к Вере и, взвесив в широких ладонях её груди, сжал их в задумчивости, заставив её застонать от боли. Улыбнулся, зашел со спины, звонко шлепнул девушку и мотнул головой. Этот жест был встречен одобрительными криками.
Веру подхватили под руки и повели к костру. Она брела на заплетающихся длинных ногах, с рассыпанной по голой спине гривой рыжеватых волос, рыдая в три ручья. Но слезы её никого не трогали. Своей строптивостью она многих успела разозлить, и теперь её подгоняли грубыми тычками, туда, где возле костра уже была небрежно раскинута кошма.
Затем взгляд предводителя снова обратился на Дашу, что-то в лице девушки привлекло его. Воины, держащие её, отступили на шаг назад. Почувствовав, что руки её свободны, Даша попыталась прикрыться ими, но под немигающим взглядом больших агатовых глаз безвольно опустила их вдоль бедер и замерла, сжавшись и понурив голову. Черноусый потрепал её по щеке широкой жесткой ладонью, затем, схватив за короткую тугую косу, оттянул голову девушки назад, а ладонью другой руки сильно надавил ей между лопаток, заставляя распрямиться. Теперь Даша стояла навытяжку, втянув живот, и без того плоский, задрав подбородок и расправив прямые плечи, вызывающе выпятив грудь, и если бы здесь, на лесной поляне, каким-нибудь чудом, оказался бы какой-нибудь знаток парусного флота, он бы нашел известное сходство Даши с вырезанными из дерева фигурами нагих красавиц, которыми часто украшали форштевни тогдашних кораблей.
Однако, напряженная поза, в которой застыла девушка, вступала в известное противоречие с покорностью, с которой она подчинялась чужим рукам. Дашину волю парализовало зрелище того, что происходило всего в десятке шагов. Окружившие Веру воины уложили её спиной на кошму. Пока один, вероятно обладавший незаурядной силой, прижимал раскинутые руки девушки к земле, двое других задрали ей ноги и широко развели их в стороны. Судя по их умелым, сноровистым движениям, поступать им так было не в новинку. Крик Веры перешел в истошный визг, но это только раззадоривало насильников.