Хроники Порубежья

Рудис Юрий

Беглец мигом оказался рядом и, прижав коленом грудь оглушенного падением степного богатыря, рванул его за подбородок, задирая голову, и с потягом полоснул ножом по толстой шее. Лицо Ивана, в которое брызнула теплая кровь, позеленело, но он продолжал крепко держать руку с зажатым в нем мечом, пока Митька не тронул его за плечо. — Хорош. Готово дело. Здоров ты, дядя.

Натуральный кузнец посмотрел на него дикими глазами и медленно разжал пальцы.

— Бежим скорее, — умоляюще произнес Саня.

Но Митька, не обращая на него внимания,

попытался схватить лошадь под уздцы. Однако та в чужие руки не далась и, встав на дыбы, ударила передними ногами, норовя попасть в грудь. Беглец бросился ему на подмогу, ему посчастливилось больше, он повис всем телом на поводьях. — Сумы снимай.

Митька перерезал ремни, которыми были привязаны к седлу две набитые кожаные торбы.

— Иваныч, принимай.

Иван наконец вышел из столбняка и подхватил торбы. Беглец отпустил коня и, отскочив в сторону, со всей силы хлестнул подобранной хворостиной по крупу. Конь поскакал прочь.

— Уходим, — канючил Саня.

— Сейчас, — Митька и беглец склонились над трупом степняка и, ворочая его в четыре руки, ободрали амуницию. Меч в деревянных ножнах достался Митьке, а лук со стрелами взял себе мужик.

Нож убитого Митька протянул Сане, но тот в ужасе отшатнулся.

— Напрасно, — сказал Митька пряча нож. — Теперь пошли.

Все это заняло несколько минут.

Беглец махнул рукой, приглашая следовать за ним.

Какое-то время они бежали, каждую секунду ожидая услышать за собой шум погони. Но вместо этого услышали крик впереди и чуть левее себя.

Беглец, словно его толкнули в плечо, резко, едва удержавшись на ногах, развернулся и ринулся на крик.

— Стой, придурок, — крикнул Митька, но тот, не оглядываясь, мчался в прежнем направлении.

Здесь лес был пожиже, а деревья повыше. Петляя между их стволов, бегали, уворачиваясь от гоняющегося за ними всадника, словно играя с ним в пятнашки, две женщины. Те самые, в низко повязанных платках. Беглец с размаху припал на колено и выпустил три стрелы, не попав ни одной. Всадник даже не заметил, что в него стреляли, продолжая с упорством охотничьего пса преследовать свою добычу. Иван с Митькой перебежками, от дерева к дереву, пошли на сближение. Подоспели они как раз во время, одна из женщин, та, что пониже, поскользнулась и упала. В тот же момент всадник навис над ней, видимо раздумывая, то ли вязать её, то ли сразу зарубить. Товарка упавшей подхватила с земли длинную сухую лесину и, набежав сбоку, вышибла всадника из седла.

Но этот оказался ловчее своего товарища, падая, он извернулся как кошка и приземлился на ноги, не выпустив из руки меча. Женщина снова бросилась на него, но он легко отбив удар, перерубил лесину пополам. Тут и налетел Митька, но трофейный клинок не принес удачи. Спешенный наездник неуловимым движением выбил его из Митькиной ладони. И только Иван, которого противник проглядел, сумел переломить ход сражения. Забыв про свой нож, он ударил кулаком и угодил в висок.

— Готов, — сказал Митька, мельком глянув

на рухнувшее у его ног тело.

Иван не ответил, потому что видел то, чего не видел Митька: темный силуэт, в двух десятках шагов, словно в детской головоломке, проступал из неразберихи ветвей и листьев, превращаясь во всадника, целившегося из лука.

— Вот и всё, — только и успел подумать натуральный кузнец.

В следующий миг откуда-то снизу взмыла серая тень, и страшный силуэт исчез. Только удаляющийся конский топот свидетельствовал о том, что всадник не пригрезился.

— Что там? — насторожился Митька.

— Сходи, Мить, посмотри, — попросил Иван, садясь на землю. — А то меня что-то ноги не держат.

Митька, с мечом наизготовку дошел до куста и крикнул оттуда. — Еще один. С порванной глоткой. Кто это его?

— Вроде волк, — ответил Иван. — Уходить быстрей надо.

— Держи, — Митька протянул взятый с трупа боевой топор, с широким лезвием, вытянутым к низу, и острым обушком. — Всяко лучше ножика.

К Сане, который до того бледной тенью следовал за Митькой, постепенно возвращался человеческий облик. — А эти куда подевались, барышни-крестьянки? — воскликнул он и молодецки тряхнул трофейной пикой, украшенной конским хвостом.

— Санечка! — раздался сзади звонкий голос, и Саня, выронив своё страшное оружие, очутился в объятиях Веры.

— Здравствуй, Митя, — сказала Даша.

— Здравствуй, — ответил Митька и ущипнул Ермощенко за руку. — Спим, что ли?

— Никак нет, — ответил натуральный кузнец, мотая в изумлении головой. — Девушки, я так понимаю, вы за нами. А где спасательный дирижабль МЧС?

— На Канарах пожары тушит, — сурово ответила Даша. — Извините не знаю, как вас величать, я так понимаю, что вы не за нами.

— Чегось? А, ну, да. Увы, — лицо натурального кузнеца, обросшее двухдневной щетиной, на мгновение омрачилось. — То есть, следовательно, мы в одинаковом положении. Но ничего. Кучей, как говорится. и батьку веселей метелить.

— Какого батьку?

— Это я так, к слову. Меня, кстати, Иван Иванович зовут, фамилия Ермощенко. В общем, Ваня или Иваныч, и лучше на ты.

— Ваня, блин. Ты в зеркало когда последний раз смотрел, дедушка? — засмеялась Вера.

— Ага, — одобрительно сказал натуральный кузнец. — Весёлая. Это хорошо.

Неизвестно, сколько бы ещё они топтались на месте, обмениваясь радостными междометиями. Но сейчас время поджимало. Тревожные крики, конское ржанье и треск сучьев, доносящиеся со стороны поля, напомнили о том, что опасность никуда не делась, а напротив, увеличилась в разы. Попасть в руки степняков теперь, после убийства их товарищей, означало верную смерть.

Да и спасённый мужик не давал забыться, хватая за рукав то одного, то другого, он твердил, что надо бежать. Так что, счастливая неразбериха длилась едва ли более минуты, после чего все подхватились и гурьбой бросились в спасительную лесную чащу.