Хроники Рыжей (Трилогия)
Шрифт:
– Великолепное животное! – Сильф ласково погладил изящную морду доверчивого существа.
Кобыла всхрапнула, словно рассмеялась.
– Ну, просто песня, а не лошадь!
– Ты прав! Поэтому ее так и зовут – Песня. – Гиэс обнял гибкую лошадиную шею, и кобыла доверчиво прижалась к могучему кентавру, взирая на него с немым обожанием. – Помнишь, я говорил тебе, что в отсутствие воды из источника богов многие из наших детей начали рождаться простыми лошадьми? Эта красавица – моя дочь и родная сестра Гийоны. Правда, она намного умнее, быстрее и выносливее обычной лошади. Я хотел бы подарить ее тебе, если, конечно, она не будет против…
Песня, внимательно слушавшая рассказ отца, снова покосилась на Генриха. Барон, совершенно не понимавший, как нужно вести себя с этой полудевушкой–полулошадью, важно надул щеки и сделал серьезное лицо. Кобыла приподняла верхнюю губу и совсем по–человечески показала барону
– Ты ей понравился, она согласна. – Довольный Гиэс потер руки. – Я очень рад! Участь спутницы героя – это именно та судьба, которую я желаю своей дочери.
«Ладно, хоть он не видел, как я целовал другую его дочь», – опасливо подумал Генрих, разглядывая здоровенные, лопатообразные ладони кентавра.
Провожать сильфа пришли все родственники Песни. Кобыла гордо красовалась под новым седлом, явно довольная происходящим. Опечаленная расставанием, Гийона нежно расцеловала сестру в бархатистый нос и вплела в ее хвост ленты, ранее принадлежавшие ей самой. Генрих неодобрительно наблюдал за этими девичьими глупостями, но предпочел промолчать. Жрица Великих богов–братьев стояла на холме и махала вслед всаднику, покидавшему Долину кленов. И еще долго до Повелителя сильфов доносился ее звонкий голос, славший пожелание:
– Удачи тебе, рыцарь светлой богини!
Часть третья
Глава 1
«Хорошо быть лошадью, – лениво размышляла я, развалившись на пахучем стоге свежескошенного сена, – никаких проблем с едой – во всяком случае, летом. Травки пощипал, водичкой запил – и красота. А если хозяин еще и краюшку хлеба с солью поднесет, так жизнь вообще сказкой покажется». Словно в ответ на мои завистливые мысли, Бес всхрапнул – и продолжил методично уничтожать результаты труда каких–то неизвестных нам селян. И хорошо, что неизвестных: прожорливость моего коня не привела бы в восторг местных косарей. И хлеба–соли они бы уж точно нам не предложили. Хлеба с солью… – Я прислушалась к урчанию в пустом животе. На этот раз оно прозвучало как–то уж совсем удручающе. Если дела и дальше пойдут таким же нерадостным образом, то через пару дней я, пожалуй, уже не стану остерегаться встретить на своем пути кого–нибудь опасного. Ибо кто может быть опаснее, чем здоровая семнадцатилетняя и ужасно голодная девушка?
Стоп. Я торопливо выплюнула изо рта стебелек щавеля, которым безуспешно пыталась обмануть взбунтовавшийся желудок. Похоже, голод угнетающе подействовал не только на мое настроение, чрезвычайно паршивое в настоящий момент, но и на скудные от рождения умственные способности. Сено. Селяне. Селяне, накосившие это самое сено, от которого, впрочем, вскоре, наверно, совсем ничего не станется. Но не ездили же они в дальние дали – сено косить? Значит, живут труженики косы и мотыги не очень далеко. Значит, надо сматываться. Во–первых, чтобы не пришлось платить за потрав сена, а во–вторых – чтобы самой это сено не начать есть. Ведь если деревня где–то поблизости, то там наверняка можно купить что–нибудь повкуснее квелой травы. Поэтому я быстро пристроила седло обратно на спину категорически не согласного с таким решением Беса и, потратив некоторую толику времени на задабривание упрямого жеребца, вновь выехала на дорогу. Бес капризно прижимал уши и скалил зубы, доказывая, что скоропалительно покинутый милый лужок намного приятнее пыльного, пустынного тракта. Но я аргументированно доказала ему преимущества выбранной мною дороги, которая наверняка приведет нас в обжитое место, тем самым приблизив к покупке вожделенного хлеба с солью.
Три дня, миновавшие с момента поспешного бегства из Меласса, оказались на редкость нудными и однообразными. Куска хлеба, захваченного из «Жареного карася», нам с Бесом хватило только на один день, а затем, за неимением других запасов, мне пришлось перейти на орехи и ягоды. И то, и другое оказалось незрелым и совершенно не съедобным. Для грибов тоже еще слишком рано. Лука у меня не имелось, поэтому нечего было и мечтать углубиться в придорожный лес и попытаться подстрелить какую–нибудь зазевавшуюся дичь. Конечно, можно попробовать пришибить кого–нибудь гитарой, но гитару мне было жалко. Поэтому через три дня, имея перед глазами пример всегда сытого и вполне довольного жизнью Беса, я приуныла. Помнится, в прежние времена, проживая в замке Брен, я очень любила почитывать один душещипательный эльфийский роман, повествующий о благородном красавце, отправившемся на поиски похищенной возлюбленной. Влюбленному идиоту предстояло совершить длительное, опасное путешествие, большую часть пути питаясь лишь «томными вздохами об утраченной любви и воспоминаниями, разрывавшими трепетное сердце». Уж не знаю, как там насчет разорванного сердца, но желудок у этого доходяги должен был разорваться намного быстрее. Больше никогда не стану читать куртуазных эльфийских слезовыжимающих опусов. Похоже, все описанное в подобных книгах – банальная брехня и липа. Через несколько дней такой диеты голодающий рыцарь явно бы мечтал не о прелестях своей дамы, если, конечно, он не собирался попробовать их на вкус, а о большой миске тушеного мяса, щедро сдобренного кинзой и базиликом. А еще ко всему этому должна непременно прилагаться румяная горбушка теплого ржаного хлеба и внушительный кувшин ядреного, настоянного на меду эля… Я печально вздохнула, не в силах справиться с разыгравшимся воображением. Потом повела носом… Великие боги! Упоительные запахи, так живо сейчас представленные, оказались вовсе не иллюзией, вызванной голодом, а вполне очевидной реальностью, дразнившей обоняние. Где–то совсем рядом готовили свежую, обильную пищу! Я пришпорила Беса, потому что конь, пользуясь моей рассеянностью, едва плелся, и приподнялась в стременах, стараясь окинуть взглядом бесконечную линию дороги, уходящую за горизонт. И – о радость, за изгибом поворота я заметила струйку дыма, поднимавшуюся, очевидно, над кухонным очагом. Чуткий нос оказался острее зрения. Мы приближались к человеческому жилью.
Шустро прогалопировав пару миль, мы достигли небольшой, но чрезвычайно милой деревушки. Моя симпатия к непритязательному образцу сельской архитектуры усилилась стократно при виде некоего заведения с многозначительным названием «У тетушки Гремульды», являвшегося источником пресловутых прельстительных ароматов. Даже Бес насторожил свою хитрющую морду, явно намекая на обещанный хлеб с солью, подкрепленный ведром отборного овса.
– Ладно уж, обжора, я всегда выполняю обещания. – Моя душа исполнилась умиротворения под воздействием щедро выделявшегося желудочного сока.
Две голодные особи эффектно подъехали к самому крыльцу, стараясь производить как можно больше шума. Судя по размерам дома, щедро изукрашенного резьбой и увенчанного веселеньким флюгером, – у тетушки Гремульды не было отбоя от посетителей. Конечно, в том случае, если вкус ее стряпни хотя бы вполовину не уступал фимиамам, буквально витавшим над крышей харчевни. Не успела я ступить на добротные ступеньки, предварявшие вход в сию обитель отбивных и эля, как дверь радушно распахнулась и в проходе нарисовался конопатый деревенский мальчишка. Минуту он, выкатив глаза и отвалив челюсть, рассматривал изумруды на моей маске, но потом профессиональное чутье дало о себе знать и селянин радостно осклабился. Улыбка получилась кривоватой, но широкой. Еще бы, мальчишка сообразил, что запахло неплохими деньгами.
– Проходите, благородная госпожа. – Слова сопровождались корявым поклоном. Здесь явно не изучали придворного политеса.
Я поторопилась перешагнуть через порог, чуть не схлопотав по затылку возвратным движением тяжеленной двери. Моему голодному взору предстал обширный зал, заставленный аккуратными столиками и лавками.
– Позаботьтесь, пожалуйста, о моем коне. – Я подбросила серебряную монетку, и веснушчатая, не очень чистая ладошка ловко поймала ее в воздухе. – Хлеба, овса и ключевой воды.
– Все будет сделано! – Мальчишка так быстро помчался исполнять указание, что я даже не успела попросить дополнительно выкупать запылившегося Беса. Оставалось надеяться, что разбитной малый и без меня неплохо знает свои обязанности.
Полупустой зал предоставлял возможность выбрать любой приглянувшийся столик. Я предпочла в углу и с любопытством вертела головой, выглядывая подавальщицу вкупе с прочими местными достопримечательностями. Через пару столиков от меня расположилась разгульная компания, тесно сдвинувшая лавки и предававшаяся неумеренному употреблению горячительных напитков. «Шестеро», – быстро посчитала я. Все при оружии, все профессиональные бойцы. Немного обтрепанные, но явно при деньгах. Очевидно, наемники. К числу самых заметных и опасных я бы отнесла полуэльфа, который также выказывал повышенный интерес к моей живописной персоне. Еще бы – слой пыли на колете, золотая маска и бесценный сильфский клинок не каждый день встречаются в таком захудалом местечке. Судя по тому, как услужливо прочие члены застолья наполняли кружку смазливого ублюдка, он являлся признанным главарем подозрительной шайки. Нет, я, конечно, терпимо отношусь к любой расе, но полукровки – потомки смешанных браков – обычно наследовали самые отрицательные качества народов, их породивших. Хм, а если учесть, что и меня тоже можно отнести к категории полукровок, становились объяснимы мое упрямство, несговорчивость по некоторым вопросам, касающимся принципов, и весьма своеобразное чувство юмора. Получалась довольно–таки гремучая смесь.