Хроники Саммуса Пожирателя
Шрифт:
Трое солдат тут же подскочили со стульев и похватали своё оружие.
— Это Жан?! — воскликнул один из них.
— Чёрт возьми! Его недолжно здесь быть!
— Видимо наёмные убийцы не справились!
— А вдруг он здесь не из-за тех ведьм?
Жан быстро подошёл к ближайшему солдату и нанёс удар мечом. Их шлемы скрывали лоб подобно миникуполу; по эту отмету и была срублена его голова. Видимо гнев не позволил Жану чётко обезглавить врага.
Другой солдат, взнёс клинок и, понимая собственную бесполезность, истерично бросился в атаку. Жан даже не дал ему подбежать
Когда река воплей и гнева замедлилась, стало тихо. Жан тяжело дышал, тёплый воздух выходил из глазниц шлема и из-под воротника…
Тишина… тишина…
Тут он услышал чьи-то шаги…
Поднявшись по каменным уродливым ступенькам на второй этаж, Жан увидел молодого парня, что ковылял по тёмно-серому коридору, при этом опираясь на стену. Видимо мальчуган пытался понять, откуда идёт этот странный шум и решил прогуляться. Но глаза не помогали ему в этом, так как те были обвязаны белой тканью.
Пройдя мимо Жана, парень продолжил идти дальше по коридору…
Серебряный шлем смотрел ему вслед. Он не выказывал эмоций, он не двигался, а всё смотрел и смотрел…
После чего вся эта серебряная скульптура внезапно пришла в движение. Краткий набег и удар ногой в поясницу. Верхняя и нижняя части парня прогнулись назад. Позвоночник был сломан. И далее, это тело, подобно мокрой тряпке упало на каменистый пол. Началась частая и хриплая отдышка, так парень показал, что он не потерял сознания. Однако своих ног тот уже не чувствовал.
Калека начал ползти, даже в правильном направлении; несмотря на отсутствие зрения, он знал, где находится угроза. Но он не понимал, за что его хотят убить. И он не видел своего палача, а значит, смерть могла ударить в любую секунду. От подобной жалости к самому себе он начал реветь:
— Отец! Помоги!.. Прошу, не убивай меня!
Парень полз, Жан шёл за ним…
Услышав позади нарастающие звуки от движения доспехов, он застонал ещё сильнее; казалось даже начал скулить.
Жан обогнал его с боку и пнул ногой под рёбра. Лёгкое тело отскочило прочь, ударившись о стену.
Дыхание остановилось. Парень издавал какие-то хриплые звуки, пытаясь забрать хотя-бы один глоток воздуха. Однако свой последний глоток он уже сделал. Жан начал безостановочно пинать его своей громоздкой ногой, что была облачена в крепкий доспех. На фоне этого, открытая плоть довольно быстро превратилась в мягкий бескостный мешок… Пошла кровь, но Жан продолжал хлестать его ногой. Серебряная ступня теперь каждый раз проникала внутрь парня и нагревалась от телесного тепла.
Жан забил его до смерти, видимо решив, что этот слизняк не достоин того, чтобы марать об него свой клинок.
Начал подступать рассвет, но внутри церкви по-прежнему было темно и мрачно, словно солнечные лучи заглядывали сюда только в самую последнюю очередь.
Священник, уже облачённый в свою рясу, вышел из спальни, держа в руке блюдце с горящей свечкой. Чтобы улучшить освещение он подошёл к одному из коридорных факелов и попытался его поджечь.
Тут подул ветер, и свеча потухла. По спине пробежали мурашки…
Внезапно за спиной раздались быстрые шаги, и каждый из них сопровождался лязганьем доспехов.
Священник обернулся, но там была лишь тьма…
Звуки всё нарастали. Тот смотрел в эту неизвестность с сомкнутыми седыми бровями, пытаясь хоть как-то разглядеть гостя. И вскоре тот показался.
Завидев серебряную броню, священник быстро развернулся и побежал.
— Стража! Стража! — голосил он. — На помощь! Жан здесь!
Во время бегства он наступает на собственную рясу и падает на каменный пол. Мужчина поднялся на ноги с удивительной ловкостью для тучного человека. Однако этой задержки было достаточно, чтобы Жан подошёл к нему. Удар мечом по упитанному горбу рассёк его, и эта неровность потекла. Священника унесло в сторону, и он упёрся рукой в стену. Жан тут же срубил эту опору из мяса и костей. Тот завалился окончательно в этом направлении и съехал по стене вниз.
После чего Жан начал “долбить” лежащего своим клинком; так рьяно и так неточно, будто в его руке был не меч, а дубинка. Он хотел не просто умертвить его, а излить накопленный гнев, однако после каждого удара это чувство лишь крепчало. Жан вскрикивал подобно зверю, кровь священника постреливала в серебряные доспехи, накладывая на них беспорядочные багровые узоры.
Со временем лезвие стало звенеть громче обычного. Ведь теперь оно било по полу. Жан не слышал этих звонов. И лишь только перестав ощущать удары по плоти через рукоять, он прекратил это “избиение”.
На очереди был сам судья. Жан хорошо знал эту церковь, видимо ему приходилось часто здесь бывать, поэтому нужные покои нашлись довольно быстро. Но открыв дверь, Жан никого не застал…
Внутри сильно воняло гнилым мясом и дерьмом. Повсюду разбросаны белые ткани, платки и одежда. Всё это было испачкано в каких-то чёрных, красных и жёлтых жидкостях.
— Аа… аааааааа! — раздался чей-то крик слева. Он не был похож на болезненную агонию, а скорее на страх.
Как оказалось, этот вопль шёл из нужника.
Медленно отклонив дверь, Жан увидел человеческий силуэт. Рыцарь не сразу его узнал, но это был тот самый судья; и он непрерывно смотрел на какого-то фиолетового слизня. Существо лежало рядом с отверстием для мочи и фекалий.
Чуть присмотревшись, Жан распознал в этом слизне нечто напоминающее головку члена.
Судья будто спиной почуял стоящего позади Жана и резко обернулся. Глаза его были красными, а зрачки мыльными как у покойника. Кожа бледнее белого камня, что ещё больше выделало его крупные чёрные волдыри. Волос и зубов, попросту не было. Нос почти свисал как платок.