Хроники Шветара. Душа трилистника
Шрифт:
Возможно это было одной из причин того, что в свои тридцать восемь, Стефан уже несколько лет возглавлял одно из богатейших наместничеств в стране, да и вообще входил в число самых влиятельных вицероев, почти не уступавших архонтам – высшим иерархам фидеосианского святого престола всеотца.
Этот слегка полноватый, невысокий и добродушный человек производил на всех благостное впечатление, вполне умело и разумно этим пользуясь. Прихожане его любили, младшие патеры – уважали, а коллеги и старшие по иерархии святого престола – ценили и отмечали отличные деловые качества. В моих ощущениях Стефан виделся живым и текучим, словно подвижное и пышное облако, но была в нём ненавязчивая нота, смешанная
Мои размышления прервал тихий, мягкий голос Даи:
– За такое несоответствие слов поступкам, у нас у виска бы покрутили и послали долгим, затейливым маршрутом разума поискать.
Вицерой вновь обезоруживающе улыбнулся и развёл руками, правда, этим и ограничился.
Злата в очередной раз обвела внутреннее убранство дилижанса взглядом. Светло-бежевая простенькая ткань, прикрывавшая гладкие доски, никак не изменилась за последние пару минут, и нового интереса у малой не вызвала. Подумав, она решила, что в ближайшее время нас всё равно никто посторонний не увидит, так что маскироваться не обязательно. Стянула с головы чёрный платок, который, вместе с долгополым, просторным платьем того же чёрного цвета, подчёркивал статус послушницы. Густые, тёмно-русые, чуточку светлее моих, волнистые волосы рассыпались тяжёлыми прядями по плечам и груди. Свою роскошную косу ниже талии, сестрёнка решительно отмахнула перед тем, как отправиться в Вестарию, заявив, что не желает запаршиветь в диких краях. Но за три с лишним месяца странствий её пряди уже заметно подросли, на ладонь опустившись ниже плеч. Достав тяжёлый деревянный гребень, малая принялась расчёсывать своё богатство, жмурясь от бившего в окно утреннего солнышка. Сейчас она выглядела даже моложе своих пятнадцати лет. Впрочем, в сравнении с местными жителями, Злата вообще тянула от силы на тринадцать, а то и вовсе двенадцать.
Дая посмотрела на свою младшую подругу, подумала и тоже скинула с головы тёмно-серую, в цвет монашеского платья, плотную накидку, развязала белый платок, роняя на колени оба отличительных знака рядовой, но уже посвящённой святой сестры. Её золотистые локоны оставались собранными в длинный хвост, но несколько непослушных прядок выбились из чёлки. Девушка не обратила на них внимания, задумчиво глядя в окно на грязноватые улицы Нантера. В тёмно-синих глазах отчётливо читалась грусть. И я её отлично понимал.
Ни один из виденных нами вестарийских городов не шёл ни в какое сравнение с просторными городами родной ноостарии, утопающих в зелени, с красивыми домами, непохожими друг на друга, и тёплой атмосферой, в которой хотелось дышать полной грудью и радоваться жизни. Вестария же была совершенно другой: чуждой, суетливой, нервной, подозрительной и серой. Даже яркие, как у южных попугаев, расцветки в интерьерах богатых домов, в восприятии творца всё равно словно бы оставались подёрнутыми пепельным налётом. Это угнетало и вызывало недоумение: – «Как так можно?! Зачем они все выбирают выживать, вместо того, чтобы жить и радоваться жизни?!» – эти слова обе девушки повторяли в первый месяц нашего путешествия. Потом перестали. Нет смысла. Тут саму систему менять надо, всё мировоззрение.
Я подался вперёд и взял Даю за руку, ободряюще сжав узкую ладонь. Ощущение устойчивости, покоя, уюта и безусловного принятия внутри расширилось ещё больше, приглашающе касаясь девушки. Она посмотрела на меня и благодарно улыбнулась, принимая мою безмолвную поддержку. Злата покосилась на нас, и я почувствовал, что сестрёнка влилась в общее поле, от чего стало почти как дома. Стефан с интересом наблюдал за происходящем, но деликатно не вмешивался с вопросами. Хотя я заметил, что поза и выражение лица вицероя тоже расслабились, став ещё благодушнее обычного. Трое арнаю, пусть и учеников – это вам не шутки. Наверняка и все остальные в дилижансе сейчас расслабились, вспоминая о чём-нибудь приятном. Но лично мне до них не было никакого дела. Куда больше меня интересовали свои чувства и чувства моих спутниц, которые определяли настрой всего нашего маленького круга. Ведь от этого настроя напрямую зависит, как будут складываться дальнейшие события для нас.
А тем временем улицы Нантера закончились. Дилижанс выехал за городские стены в предместье. Ещё минут через десять карета покатила по дороге, окружённой полями. Людей заметно поубавилось, зато чистой природы стало больше.
***
Дилижанс катил шустро. Часов через шесть он остановился для второй смены лошадей. Здесь же всем желающим предлагалось не только оправиться, но и перекусить в трактире. И здесь же была конечная остановка для нас. Дальше экипаж поедет дорогой на столицу Фрайчира, а нам надо было чуть севернее. Два-три часа пешего хода по грунтовой дороге, и будет тот самый монастырь святой Клары.
Стефан пообедал с нами. И, если мы с вицероем на аппетит не жаловались, Злата тоже хлебала свою похлёбку бодро, то Дая ковырялась в тарелке вяло. Девушку немного укачало в карете. Подвеска из кожаных ремней давала мягкость хода, но нещадно раскачивала кузов на поворотах и колдобинах. Ощущения порой напоминали корабельную качку на волнующемся море, а Дая плохо переносила подобное. Вот Злате такая люлька даже понравилась. Я принимал такой механизм спокойно, но всё же решил, что рессоры лучше.
Стефан ел чинно, явно никуда не торопясь. Дилижанс не посмеет тронуться без него. Кучер с охранником, вон они, двумя столами левее, уже всё доели и допили, поглядывают на наместника святого престола, но в слух ничего говорить не решаются, с вицероями и архонтами связываться ещё опаснее, чем с титулованными дворянами. Я перехватил несчастный взгляд кучера и слегка улыбнулся. Мужик осмелел и проделал несколько робких жестов, видимо должных сказать о том, что пора и честь знать.
– Вам уже, судя по знакам этого человека, пора в дилижанс, – заметил я, обращаясь к Стефану. – Не переживайте. Мы справимся дальше сами.
Вицерой перевёл взгляд с меня на кучера. Тот поспешил спрятать лицо за кружкой, делая вид, что он пьёт и всё вообще великолепно.
– Ты прав, Себастьян. Мне пора, – согласился Стефан, обращаясь ко мне по имени, выбранном для этих мест. – Что ж, благословляю вас на дальнейший путь и да пребудет с вами милость божья.
Он встал, осенил каждого из нашей троицы кругом с напрестольным крестом, по очереди коснулся ладонью склонённых голов и вышел из трактира. Кучер с облегчением отставил давно уже опустевшую кружку, дёрнул придремавшего охранника и поспешил к дилижансу, по пути кивком благодаря меня за участие.
Ещё немного посидев в трактире и дождавшись, пока Дая придёт в себя после переезда, мы тоже покинули это на удивление опрятное заведение. Хозяин, видимо, любил не только монеты, но и своё дело всей душой, заботясь и о качестве еды, и о чистоте помещения с посудой.
Во дворе нам пришлось обходить рослого мерина, перегородившего выход. Хозяина коня поблизости не было, а животное явно нервничало, переступая с ноги на ногу и прихрамывая. Злата не смогла пройти мимо. Животных моя сестрёнка любила самозабвенно, и те отвечали ей взаимностью. Быстрый осмотр выявил почти отвалившуюся подкову, под которую набился сор и острые камушки, уже успевшие повредить копыто. Малая как раз закончила вычищать ранящий мусор, когда на подозрительную возню возле его коня, подоспел уже слегка захмелевший хозяин. Но мужик успел лишь раскрыть рот, чтобы обругать конокрадов, после чего выпал из реальности.