Хроники вечной жизни. Иезуит
Шрифт:
К столу подошла Илона, забрала почти полную чашу, заменив ее другой, и отнесла за ширму, где сидела графиня. Та обмакнула в еще теплую кровь тонкий батистовый платок и принялась протирать им лицо.
Все это Иштван, остолбеневший от жуткой картины, наблюдал, не в силах двинуться с места. Когда же оцепенение спало, он, не думая о последствиях, закричал. И, словно безумный, рванулся к Агнешке, на ходу выхватив из-за голенища нож.
— Мерзавцы! Вон отсюда!
Слуги на мгновение замерли, а потом в испуге кинулись к двери. А Иштван подбежал к столу и принялся лихорадочно перерезать путы, стягивающие Агнеш. Она была без сознания, рана ее по-прежнему сильно кровоточила.
В это мгновение из-за ширмы появилась графиня с платком в руке. Зарычав, словно дикий зверь, юноша бросился на нее с ножом. Она отступила, прижалась к стене и проговорила:
— Неужели ты убьешь безоружную женщину? Ты, мужчина?
— Не женщину — ведьму! Проклятую вампиршу!
Эржебет в упор посмотрела на него своими бархатными черными глазами, и Иштван, словно под гипнозом, опустил нож. Вырвав у нее окровавленный платок, он метнулся обратно к столу и дрожащими руками перевязал рану на шее возлюбленной. Потом сунул оружие за пояс и, подняв Агнешку на руки, направился к двери.
— Куда же ты пойдешь? — раздался позади насмешливый голос графини.
— Будь ты проклята, — процедил он сквозь зубы и шагнул в коридор.
Природная горячность сделала свое дело. В шоке и ярости от увиденного Иштван не подумал, как ему выбраться. И лишь теперь понял — он в западне. Куда ему деваться в замке, полном слуг, с беспомощной Агнешкой на руках?
«Господи, почему я не переселился в зрелого и мудрого?»
Едва он сделал несколько шагов, как дорогу преградили стражники.
— Иштван! Иштва-ан!
Он с трудом разлепил глаза и повертел головой. Движение отдалось острой болью. Все тело, казалось, представляло собой одну большую рану. Юноша застонал и осторожно скосил глаза, пытаясь определить, откуда доносится зовущий его голос. Вокруг были лишь темные, склизкие каменные стены.
— Я здесь, наверху, — вновь послышался шепот.
Он с трудом поднял голову и в слабом свете далеких факелов различил над собой женский силуэт. Приглядевшись, он узнал Доротею.
— Что случилось? — слова давались ему нелегко. — Где я?
— Здесь, в замке. Тебя избили и бросили в каменную яму.
Иштван закрыл глаза и попытался напрячь память. Он помнил, как в коридор набежали стражники, а один из них, здоровяк со злобной рожей, с размаху ударил его в лицо. Защититься было невозможно, ведь Иштван нес на руках Агнешку. Все остальное вспоминалось как в тумане: крики, удары, брызнувшая кровь…
— Давно я здесь?
— С ночи, — вздохнула Дорка.
— А сейчас сколько времени?
— Три часа пополудни.
— А где та девушка?
Доротея помолчала, затем сдавленно спросила:
— Ты любишь ее?
Иштван вовремя сообразил: скажи он правду — и потеряет единственный шанс на спасение.
— Конечно, — кивнул он и поморщился от боли, — ведь она моя сестра.
Дорка тихо ахнула.
— О, Господи, а я-то уж себе напридумывала! Она жива, но без сознания. Лежит в соседней комнате.
— Ее не убили?
— Нет. Хозяйка приказала подлечить девицу. Ведь крови в ней еще немало осталось. Некоторых госпожа по несколько месяцев так держит.
Иштван сжал зубы, чтоб не закричать. Мерзавка, ведь как спокойно об этом говорит! Отдышавшись и немного успокоившись, он продолжил расспросы.
— Какие у графини намерения? Она меня не выпустит?
— Нет, конечно, — фыркнула Доротея.
В голове юноши потихоньку прояснялось. «Нужно рассорить ее с хозяйкой, привлечь на свою сторону», — решил он, а вслух сказал:
— Странно.
— Почему? Ты ей враг, к тому же узнал ее тайну.
— Тогда отчего она не приказала убить меня? — усмехнулся Иштван.
— Не знаю.
— Зато я знаю. Она в меня влюблена.
Доротея наклонилась пониже и воскликнула:
— Глупости!
— Вовсе нет, она сама сказала.
Удар достиг цели: глаза Дорки загорелись злобой.
— Так вот почему она не позволила стражникам забить тебя насмерть, — процедила она и тут же ревниво спросила: — Ты ее любишь? Ты спал с ней?
— Шутишь? Она чуть не убила мою сестру. Меня тошнит от нее.
Дорка удовлетворенно усмехнулась и, протянув руку, что-то бросила в яму.
— Держи, это ржаной хлеб. Если кто-то хочет, чтоб ты помер с голоду, то я этого не допущу. Нужно выждать, когда затянутся твои раны, а потом мы вместе сбежим через подземный ход. Ночью принесу воду, полотно и целебную мазь.
Иштван скрипнул зубами: после того, что он увидел в эту страшную ночь, Доротея вызывала у него отвращение. Но она была нужна, чтобы спасти Агнешку, и он послушно кивнул:
— Хорошо.
И потянулись тяжелые длинные дни. Сидя на земляном полу, Иштван жестоко страдал от холода и влаги. Доротея сбрасывала ему одеяла, но их тепла хватало ненадолго, скоро они пропитывались стекающей по стенам водой и становились бесполезны. К счастью, Дорка заботилась о том, чтоб юноша не мучился хотя бы от голода и жажды. Каждую ночь она приносила ему кувшин с разбавленным вином, который спускала на веревке, еду и куски полотна, пропитанные целебными мазями. Хоть и медленно, но Иштван шел на поправку. Он уже мог вставать и даже попытался выбраться из ямы, но не смог дотянуться до края даже в прыжке.
Он уговорил Доротею помочь Агнешке. Та согласилась и мазала ее раны такой же мазью. Но это, по ее словам, почти не помогало. Девушка по-прежнему находилась между жизнью и смертью.
Иштван провел в яме не меньше недели, когда однажды услышал вдали тяжелые шаги. Он насторожился: никто, кроме Дорки, в эту часть замка не заходил, а ее поступь он знал хорошо.
Шаги приближались, и вот уже до юноши донеслись тихие голоса:
— Внимательно осматривай ямы, Януш, он может быть в одной из них.