Хроники вечной жизни. Иезуит
Шрифт:
Двумя днями позже Иштван, одетый как простолюдин, в длинную рубаху с поясом и узкие шоссы, постучался в ворота замка Чейте. Единственным оружием, которое он смог себе позволить, был спрятанный в голенище сапога небольшой нож.
Cбоку звякнула цепь, и открылось крохотное оконце, из которого выглянул стражник. Юноша объяснил, что желает наняться на работу.
Его пропустили. Стоя во дворе, Иштван с любопытством оглядывался. А посмотреть было на что. Замок неправильной треугольной формы состоял из нескольких башен и соединяющих их помещений. С внешней стороны располагались пристроенные крытые галереи, по которым можно было спуститься на землю. Вокруг теснились многочисленные хозяйственные постройки, часовня, оружейная, псарня, кузница, конюшни. Под навесами были уложены дрова, стояли бочки с водой, рядом размещался небольшой склад. Огромный двор был полон народу: служанки в чепцах бегали из жилых комнат в подсобные помещения и обратно, рослые парни кололи дрова, кто-то тащил козу, кто-то кормил собак. Лай, блеяние, стук, разговоры, смех.
Иштвана сопроводили к кастеляну. Дородный господин с кустистыми бровями, почти сросшимися на переносице, растолковал юноше все условия и определил его на чистку лошадей.
Вечером его отвели в небольшую каморку. Каменные стены, нары с набитыми соломой тюфяками, грубо сколоченный стол да несколько колченогих стульев — вот и вся обстановка комнаты, в которой теперь ему предстояло делить вместе с двумя другими слугами. Здесь было прохладно, и Иштван зябко поежился.
Черноволосый мужичок лет сорока разжигал масляную лампу, а рядом молодой, белобрысый детина отрезал большие пласты от куска солонины.
Юноша вежливо поздоровался с новыми товарищами и сел за стол. Немного освоившись, он завел непринужденный разговор, и вскоре все трое уже чувствовали себя приятелями.
— Хозяйка наша щедра, но весьма сурова, — сказал Петер, тот, что был постарше. — Так что дело свое выполняй как можно тщательнее, чтоб не придраться. Да ты бери еду-то, не стесняйся, на всех же дают.
— Спасибо. — Иштван с удовольствием впился зубами в кусок хлеба с солониной. — Говорят, она очень красива?
— Мы ее редко видим, — пожал плечами Якоб, его подвижное лицо скривилось в хитрой гримасе, — она все больше затворничает. Если только верхом покатается али в другой замок когда поедет…
— Получается, вы в жилые комнаты не заходите? — удивился Иштван.
— Мужчинам туда хода нет, только вот ночуем тут, да и то в другой стороне. Если вдруг починить что-то, тогда да. А так вся работа на дворе.
— Жаль, мне страсть как охота на нее поглядеть, — вздохнул юноша, старательно имитируя крестьянский говор.
— Ты, дружище, никуда не лезь, — посоветовал Петер. — У нас тут всякие дела творятся, так вот лучше пока ослепни и память потеряй.
— Что творится?
— Будет, спать пора. Ложитесь, а то вставать спозаранку.
Иштван разочарованно отвернулся.
На следующий же день ему повезло, он имел счастье лицезреть хозяйку. Графиня пожелала совершить конную прогулку, и Иштван, стоя у конюшни, внимательно ее рассмотрел. Необыкновенно красивая, темноволосая, со строгими, правильными чертами лица, лет двадцати восьми, с высоко поднятой головой и горделивой осанкой, она выглядела поистине королевой. Глядя на нее, юноша понял, что имела в виду Агнешка, говоря, что у хозяйки жуткий взгляд: ресницы графини Батори были так длинны и густы, что не позволяли солнцу отражаться в ее черных глазах. Из-за этого порой казалось, что вместо глаз у Эржебет два темных омута.
«Немудрено, что такой взгляд напугал мою впечатлительную Агнешку».
В тот же день ему довелось увидеть и Фицко — хромоногого карлика с таким злобным лицом, словно он ненавидел все сущее. Тот проковылял через двор и, позвав одну из служанок, увел ее внутрь.
Вскоре Иштван убедился, что в жилые покои ему пути нет. Как тогда узнать, где Агнешка?
«Надо срочно что-то придумать», — размышлял он, водя щеткой по крупу лошади.
— Эй, ты кто? — раздался рядом женский голос.
Иштван обернулся — перед ним стояла девица лет двадцати пяти, в бежевом платье и чепце цвета слоновой кости. Лицо ее нельзя было назвать красивым, она постоянно щурилась, словно ее маленькие глазки плохо видели.
— Я новый работник, — поклонившись, ответил юноша.
— Тебя Бартош взял, кастелян?
— Да.
— А что, — девица сощурилась и улыбнулась, обнажив ряд больших желтых зубов, — ты хорошенький, даже очень.
Она придвинулась вплотную, прижав его к крупу лошади. Иштван растерянно смотрел на ее грудь, не зная, как реагировать.
— Илона! — раздался властный крик, и юноша увидел спускающуюся по лестнице женщину лет тридцати.
Девица отскочила и присела в легком реверансе.
— Тебя зовет госпожа, — коротко бросила женщина, и Илона мигом умчалась в замок.
Иштван с интересом разглядывал подошедшую особу. Она была весьма мила, намного красивее первой, хоть и явно старше. Густые каштановые волосы заплетены в косу, обвитую вокруг головы, прямой взгляд серых глаз говорил о твердом характере. Но это явно была служанка: светлое платье, хоть и красивое, выглядело весьма простым, а лицу недоставало благородства.
— Приставала? — усмехнувшись, спросила она и кивнула в сторону убежавшей Илоны.
Иштван скромно опустил голову.
— Нет, госпожа.
— Ну-ну. Ты новенький?
— Да, госпожа.
Женщина стояла, внимательно рассматривая его, в глазах светился интерес.
— А ты красавчик. Я Доротея Шентес, но все зовут меня Доркой.
«Личная служанка хозяйки и ее правая рука. Она всем в замке распоряжается», — вспомнились юноше слова Агнешки.
— А я Иштван. Иштван Балаши, — представился он, на ходу придумав фамилию.
— Что ж, Иштван, слушай внимательно. Я тут самая главная, без моей воли в замке даже трава не растет. А потому советую со мной в дружбе жить.
— Да, госпожа.
Доротея в упор взглянула на него, медленно провела пальцем по его губам…
— Ах, какой же ты сладенький…
И, развернувшись, поднялась на галерею.
После этого случая Иштвану пришла в голову мысль: если он сможет войти в доверие к Доротее, очаровать ее, возможно, у него появится шанс попасть в покои графини.