Хроники вечной жизни. Иезуит
Шрифт:
— Встань вот здесь, сбоку от окна. Смотри, чтоб тебя не было видно.
Юноша с недоумением подошел к окну и осторожно выглянул.
— Ну что, видишь? Видишь?
Светила полная луна, и в саду среди деревьев Иштван отчетливо различил фигуру в белом, медленно плывущую от дома. Откуда-то слева раздался протяжный вой, и тут же, словно в ответ, послышался другой, с противоположной стороны.
— Слышал? — почти закричал Золтан.
Озадаченный Иштван кивнул.
Где-то вдалеке, в гуще Чейтского леса, мелькнул огонек, потом еще один, и еще…
— Ты видел? — завопил Золтан, брызгая слюной. — Там ведьминский шабаш, они за мной пришли, за мной.
Иштван с трудом сглотнул и спросил:
— Кто «они»?
— Нечистая сила, кто ж еще. Хотят мою душу сцапать.
Юноша кивнул. Он нисколько не усомнился в словах дяди, поскольку, как и все, верил в существование потусторонних сил.
«А вдруг они пришли не за дядей, а за мной? — вдруг подумалось Иштвану. — Вдруг по мою душу? Быть может, чаша терпения Господа переполнилась моими грехами?»
Он испуганно поежился, растерянно глядя в окно.
— И что мне делать? — требовательно спросил Золтан.
— С кем? А… Может, вам сменить комнату? Из противоположной башни лес не виден.
— Не мели ерунды! Разве от нечистого так избавишься?
— Тогда завтра же велю поставить сюда большое распятие.
— А вот это дело, — обрадовался дядя. — Должно помочь.
Но не помогло. Вой продолжался, в лесу все так же мелькали огни, а время от времени среди деревьев Золтан видел белую фигуру. Всю ночь до рассвета он проводил у окна и лишь под утро забывался беспокойным сном. Чем сильнее он нервничал, тем больше пил и тем агрессивнее себя вел. У него стали случаться припадки буйства. Томаш старался пореже попадаться ему на глаза.
Через пару дней Жигмонд обмолвился, что Золтан снова ходил в деревню. Стараясь держать себя в руках, Иштван поднялся в башню и без стука распахнул дверь в комнату дяди. Тот сидел у окна, приканчивая очередной кувшин глинтвейна.
— Ха, драгоценный племянничек, — пьяно ухмыльнулся Золтан. — Ну заходи. Выпьешь?
— Нет, — с трудом сдерживаясь, отрезал юноша.
Он уселся на кровать и сходу начал:
— Я уже предупреждал вас, дядя, чтобы вы перестали ходить по деревням и пугать наших крестьян. Особенно это касается Дилленце.
Золтан расхохотался, его толстые щеки задрожали.
— С чего бы это? У тебя там зазноба, что ль?
— Не думаю, что это ваше дело. Но настоятельно прошу вас там не появляться.
Дядя сощурился, глаза его злобно блеснули.
— Интересно, кто же мне запретит?
Иштван потерял терпение. Стрелой метнувшись к ненавистному Золтану, он наклонился и схватил его за грудки.
— Я! Еще раз там появишься, клянусь, прирежу, как свинью! — прошипел он и быстро вышел.
Иштван сам удивлялся, насколько остро воспринимает поведение Золтана. «В конце концов, что мне за дело до какого-то вечно пьяного венгра? Как приехал, так и уедет, да и я здесь ненадолго. Юные соки бурлят?» Поразмыслив, он пришел к выводу, что дело не только в молодой крови. Горячность и порывистость были чертами настоящего Иштвана. Но если тот был добр и кроток, то новый владелец тела под действием стыда и угрызений совести стал раздражительным и резким. А может быть, и какая-то собачья злость в нем еще осталась. Все это сложилось вместе, и результатом стала нетерпимость к поступкам дяди.
«Надо получше себя контролировать, не то эта глупая юношеская горячность заведет меня в ловушку».
Хотя Золтан ничего не обещал, Иштван уверил Агнешку, что теперь она может не опасаться его прихода.
Они встречались почти каждый вечер, и он все больше влюблялся. Если поначалу он воспринимал отношения с ней как небольшое приключение, то теперь его привязанность переросла в настоящее чувство. Девушка отвечала ему взаимностью, и Иштван был на седьмом небе от счастья. Целыми днями он с нетерпением ждал встречи, и всякий раз его сердце пело, когда он ее видел.
С тех пор, как Иштван оказался в доме Надей, он полюбил охоту. Теперь он частенько бродил по Чейтскому лесу, высматривая зайца или кабанчика. Это было приятное времяпрепровождение, оно не требовало больших усилий и не мешало думать об Агнешке.
— Пишта!
Иштван нетерпеливо обернулся. Он торопился на свидание, и ему не хотелось терять время на разговоры.
— Да, отец?
— Подойдите, мой дорогой, мне надо побеседовать с вами.
Юноша неохотно вошел в библиотеку и сел.
— Друг мой, — начал Томаш, — Золтан стал совершенно неуправляем. Я пытался поговорить с ним, но он рассказывает про какие-то огни, про привидений… И утверждает, что вы тоже их видели.
— Это правда. Как-то ночью мне пришлось все это наблюдать из его окна.
— И что, по-вашему, это может быть?
— Дядюшка считает, что по его душу пришла нечистая сила. Не удивлюсь, если так и есть, он это заслужил.
— Да-да, конечно, — пробормотал отец и вдруг в упор посмотрел на Иштвана: — Что с вами происходит, милый мой Пишта?
Тот удивленно заморгал.
— Я не слепой, дружок, и вижу, что вас что-то гнетет. У вас была такая добрая, такая прекрасная улыбка, а сейчас она больше похожа на усмешку. Вы стали нетерпеливы, категоричны, раздражительны, я никогда раньше не видел вас таким. Что с вами, дорогой мой?
Кровь бросилась в лицо юноше: значит, отец заметил, что ведет он себя совсем не так, как настоящий Иштван! Замешкавшись, он процедил сквозь зубы:
— Этот несносный дядюшка кого угодно может довести до бешенства.
— О да, я помню, как вы в прошлом году чуть не накинулись на него, когда он ударил Жигмонда, — вздохнул Томаш. — Что делать, милый Пишта, он родич, брат вашей матушки, мы просто обязаны принимать его.
— По-моему, вы слишком деликатны, отец.
С опозданием в полчаса Иштван подходил к заветной поляне. Еще издали он услышал звуки, похожие на сдавленные стенания. Кто-то плачет?
Юноша стремглав понесся вперед, выскочил из-за деревьев… и на мгновение оцепенел от увиденного. На краю поляны, прижавшись спиной к стволу старого дуба, стояла Агнеш. Пьяный Золтан обхватил ее огромными ручищами и насильно пытался поцеловать. Девушка, как могла, отбивалась и пыталась кричать, но силы были явно не равны.