Хроники вечной жизни. Иезуит
Шрифт:
Томаш попробовал со свойственной ему деликатностью образумить шурина.
— Любезный брат, зачем вам аркебуза? Еще пристрелите кого-нибудь по ошибке. Право, мой друг, оставьте ее дома.
— Я что, по-вашему, похож на идиота? — прогремел в ответ Золтан. — Или я не имею права в гостях у родичей даже на охоту сходить?
— Конечно-конечно. Но все-таки…
— Оставьте, Томаш, не выводите меня из себя. Я и так весь на нервах.
Иштван, слышавший разговор из коридора, шагнул в комнату и желчно спросил:
— Что же вас так взволновало, дядюшка?
Томаш бросил на сына удивленный взгляд, а Золтан повернулся и нервно хихикнул.
— А то вы не знаете. Каждую ночь какой-то жуткий вой раздается то ли с поляны, то ли из леса…
— Да-да, — кивнул Томаш, — я тоже не раз его слышал.
— А теперь еще и привидение в парке завелось.
Отец и сын удивленно переглянулись.
— О чем вы, любезный брат?
— Мелькает что-то белое среди деревьев в лунном свете. И воет. Небось, по мою душу. Ну да меня этим не испугаешь.
Он расхохотался, но в глазах его плескался страх.
— Может, вам показалось, дядя?
— Вы считаете меня сумасшедшим? Говорю же, я его ясно видел. И хватит об этом!
Золтан резко развернулся и вышел из комнаты, а Иштван с отцом остались недоуменно смотреть ему вслед.
В день Святого Стефана Томаш с сыном полдня провели на мессе. Ни по дороге в собор, ни на обратном пути пес им не встретился, и Иштван вздохнул свободнее. Возможно, бедолага наконец смирился со своей участью и оставил их в покое?
К вечеру юноша уже ждал Агнеш на той же поляне. На этот раз она не опоздала, и он с тихим восторгом наблюдал, как девушка спускается по холму. И сам себе удивлялся: казалось бы, в его возрасте смешно млеть, как мальчишка. Впрочем, он не раз замечал, что юное тело не только придает его характеру новые черты, но и добавляет энергичности, бесшабашности, дарит соки молодости. «Видно, так всегда и будет».
— Агнешка!
— Доброго вечерочка, бан Иштван.
— Милая моя, — возразил он, — мне кажется, мы с тобой уже подружились. Так почему ж ты не зовешь меня просто по имени?
— Ой, что вы, как можно, — зарделась она и вдруг рассмеялась. — Какой же вы забавный, бан… то есть Иштван.
— Ты скучала по мне, Агнешка?
— Да что ж… ну… не знаю…
— А я-то как соскучился, красавица моя. Кажется, в жизни так ни с кем не ждал встречи.
Но девушка вдруг перебила его романтический настрой.
— Если мы друзья, бан… Иштван то бишь… может, соблаговолите нам помочь?
— Конечно, милая, — обрадовался он, — только скажи, чего бы тебе хотелось.
Агнеш помялась и, потупившись, прошептала:
— Больно уж дядюшка у вас сердитый, бан Иштван. И все в нашу деревню ходит, ей-Богу, каждый день. Бранится, кричит, а то и из ружья стрельнет. Вы бы поговорили с ним, а?
Иштван задумался. Что он может поделать с Золтаном? Как приструнить? Не убивать же его, в самом деле! Но и отказать Агнешке в первой же просьбе никак нельзя.
— Я попробую.
Она обрадовалась, на ее щеках снова появились очаровательные ямочки, и довольный Иштван заговорил о своих чувствах. Он никогда не был ловеласом, но за свою долгую жизнь приобрел немалый опыт общения с женщинами, и ему ничего не стоило очаровать неопытную деревенскую девушку. Никаких ухищрений юноше применять не пришлось, Агнешка полностью доверилась ему. Она смущалась, но слушала признания благосклонно. Иштван искренне этому радовался, но где-то внутри разум столетнего старика насмехался над пылкостью молодого сердца.
Часом позже они простились, условившись встретиться через два дня. Иштван отправился домой, размышляя, как отвадить дядюшку от Дилленце.
Золтан сидел в библиотеке, положив ноги в высоких охотничьих сапогах на спинку соседнего кресла. Под ними на сиденье валялись комочки земли и грязи. Иштван поморщился.
— О, племянничек, — радостно прогудел полупьяный Золтан.
В руке он держал крохотную блестящую коробочку, из которой пальцами достал темный порошок и, засунув его в ноздрю, шумно вдохнул. Секунду или две было тихо, потом лицо дядюшки исказилось.
— Ап-хы! — шумно чихнул он.
Юноша внимательно смотрел на него. Ну конечно, нюхательный табак! Он слышал о нем еще в Польше, да и Екатерина Медичи писала, что увлеклась этим порошком. Но видел его Иштван впервые.
«Значит, табак уже и в Венгрии нюхают, — мысленно усмехнулся он. — То ли все вокруг быстро меняется, то ли я очень долго живу».
Он решительно шагнул к Золтану.
— Я хочу поговорить с вами, дядя.
— А?
— Мне не нравится, что со времени вашего приезда все в доме вверх дном. Вы пьете, буяните, оскорбляете наших слуг, пугаете крестьян в деревне. Настоятельно прошу вас прекратить все это, либо мы будем вынуждены отказать вам от дома.
— Хе, — усмехнулся Золтан, но было заметно, что слова произвели на него впечатление. Лицо его вдруг скуксилось, и он заныл: — Ты думаешь, я просто так пью? Да это ж только чтоб призраков не видеть.
Брови Иштвана поползли вверх.
— Дядя, вам уже невесть что мерещится.
— Не веришь? — в голосе Золтана появилась злость. — По-твоему, я их придумал? Все эти привидения, что по вашему саду бродят и воют? И плавающие огни тоже?
Иштван почувствовал, что теряет терпение. С трудом сдерживаясь, он отрезал:
— Я вас предупредил!
И вышел, громко хлопнув дверью.
Среди ночи Иштвана разбудил стук в дверь. Вернее, даже не стук, а настоящий грохот. Он с трудом разлепил глаза, потряс взлохмаченной головой и поплелся открывать. На пороге стоял Золтан со свечой в руке. Свет отражался в его горящих глазах.
— Не верил мне, племянничек? Пошли, сам убедишься! — рявкнул он и потащил Иштвана за собой.
По старым каменным ступеням они поднялись в башню правого крыла, где находилась спальня дяди. Золтан потушил свечку и шепотом приказал: