Хроники вечной жизни. Иезуит
Шрифт:
— Господи, какой ужас! — наконец воскликнула Лукреция. — Как же она, должно быть, была несчастна!
— Почему? — поразился Стефанио.
Она взглянула на него с недоумением.
— Разве вы не понимаете? Она была одержима, а одержимость делает человека несчастным.
— Возможно. Но за эти странности поплатились жизнью десятки девушек.
— И вы помогли ее разоблачить… Какой же вы смелый, синьор Стефанио!
Она смотрела с восхищением, он это видел и всячески пытался исподволь подчеркнуть свои заслуги.
С каждым свиданием Стефанио все сильнее влюблялся. Лукреция же, поначалу такая неприступная, незаметно для себя так привязалась к поклоннику, что не могла прожить без него и трех дней. Она с нетерпением ждала новой встречи и уже ощущала, что хочет связать свою жизнь со Стефанио.
Вместе они гуляли по улочкам и площадям Рима, заходили перекусить в таверны, посещали представления бродячих театров и цирков, ярмарки, буффонады. Иногда уходили за городские стены и часами наслаждались пением лесных птиц. И, конечно же, каждую субботу Стефанио приходил на спектакль Федели и любовался игрой Лукреции. Он перезнакомился со всей труппой и стал среди актеров своим человеком.
— Сегодня прекрасная погода, Стеффо, — сказала Лукреция. — Хотелось бы погулять где-нибудь подальше от города.
— Для вас, моя королева, я готов на все, — шутливо поклонился Стефанио.
Они наняли коляску и доехали до небольшой деревушки Стоццино. Оставив повозку у местного трактира, влюбленные двинулись к лесу.
Они шли через поле, где трава доставала до пояса. Лукреция напевала под нос серенаду и время от времени наклонялась, чтобы сорвать особенно понравившийся цветок. Солнце ласково припекало, ветерок играл локоном, выбившимся из прически девушки.
Стефанио шел чуть позади, любуясь ее грациозной осанкой, изящной шейкой, тонкими руками, и сердце его замирало от нежности. Боже, как хочется прижать ее к себе и целовать, целовать…
— Лукреция…
Она обернулась, обняла его за шею и чмокнула в нос.
— Пока только так, — с улыбкой сказала девушка и побежала к лесу.
Он припустился за ней, догнал, но дотронуться не посмел. В Лукреции чувствовалась непонятная сила, которая не позволяла обращаться с ней фривольно.
Идя по тропке в тени кипарисов, они тихонько переговаривались. И вдруг услышали крик:
— Спаси-и-те-е!
Не раздумывая, Стефанио кинулся на голос, Лукреция побежала следом.
На небольшой полянке, прижавшись спиной к стволу огромного каштана, стоял парнишка лет шестнадцати, бледный и перепуганный. Его взлохмаченные черные волосы торчали в разные стороны, а светлая холщовая рубаха, разорванная на плече, взмокла от пота. Мальчишка с ужасом смотрел на окруживших его трех мужиков. Судя по одежде, они были простолюдинами, в руках держали ножи, позы их явно выражали угрозу.
Увлеченные своей жертвой, они не услышали, как из-за деревьев выскочил Стефанио.
— Кому нужно тебя спасать? — усмехнулся здоровяк в сиреневой рубахе и картузе, поигрывая тесаком. — Сдохнешь прямо здесь, если сейчас же не отдашь…
— Отойдите от него! — раздался властный окрик.
Мужики обернулись и, увидев дворянина и даму, слегка оробели. Не теряя времени, Стефанио бросился к ним. Как всегда при Лукреции, он был в светской одежде, при шпаге и, выхватив ее на ходу, первым же выпадом ранил здоровяка с тесаком. Тот вскрикнул и упал, ткань на плече окрасилась кровью. Двое других на мгновение замерли и разом кинулись бежать.
Стефанио обернулся к спасенному юноше. Тот был невысок, очень худ, с узким хитрым лицом. Жуликоватые глазки смотрели тревожно.
— Все, можешь отлепиться от дерева, — усмехнулся Стефанио. — За что они тебя?
— Р-разбойники…
— Как твое имя?
— Чикко. Благодарствую, синьор мой, если бы не вы, меня б точно пришибли.
— Что ж ты шляешься в одиночку по лесу? Пошли, проводим тебя до деревни.
— Подожди, Стеффо, а как же этот? — Лукреция кивнула на лежавшего на земле детину. — Мы не можем оставить его здесь.
Стефанио присел рядом с мужичком и бегло осмотрел его.
— Ничего страшного, рана пустяковая. Пусть сам о себе позаботится, нечего на честных людей нападать.
Взяв девушку под локоть, он повелительно махнул парню рукой и двинулся в сторону поля. Через несколько шагов обернулся — тот по-прежнему стоял возле дерева.
— Ну, что такое? С нами совершенно безопасно.
Спасенный нехотя отлепился от ствола и побрел к ним. В этот момент раненый застонал и открыл глаза.
— Эй, синьор, постойте, — воскликнул он. — Это ж вор, мы проучить его хотели да отобрать украденное!
Чикко метнулся было в сторону, но Стефанио схватил его за шиворот.
— Стой! Выходит, не они разбойники, а ты?!
— Синьор, не губите, я ведь не со зла, — заныл парень. — Кушать-то хочется. В Риме совсем нет работы, вот я и промышляю по мелочи.
— Вы в кошеле у него поглядите. Он на рынке в Стоццино деньги украл.
И правда, тряхнув кожаный мешочек на поясе воришки, Стефанио увидел несколько серебряных монет.
— Негусто, — усмехнулся он.
— Нам, синьор, и это тяжко достается, — укоризненно ответил раненый.
Продолжая держать Чикко за шиворот, Стефанио подволок его к лежащему на земле крестьянину.
— Помоги ему встать. В деревне разберемся.
— Синьор, побойтесь Бога, они ж меня на кусочки порежут, — залепетал Чикко, но Стефанио не обратил внимания на его болтовню.
Такой странной процессией они и вышли из леса: впереди шел раненый крестьянин, опиравшийся на плечо Чикко, которого, в свою очередь, держал за шиворот Стефанио, а замыкала шествие Лукреция.
Заметив на поле мальчишку лет десяти, Стефанио кинул ему медяк и приказал: