Хрупкий лед
Шрифт:
— Мам…
В этом коротком слове было столько всего, что и не расшифруешь, и не разберешься. И горе, и боль, и страх, и дикая, отчаянная нужда, мольба о поддержке.
Мама ничего не спрашивала, просто обняла его крепче.
Они так простояли какое-то время, пока Александр, сумев-таки сглотнуть комок в горле и прогнать подальше страх, не нашел в себе силы отстраниться. Со страхом и отчаянием у кровати Стаси ему делать нечего, ей нужна вся его сила. И не только его.
Слабо улыбнувшись матери, он вернулся к своему стулу.
— Сашенька, — мать подошла к подоконнику и
Александр криво улыбнулся, с опаской откинулся на спинку своего стула.
— Не знаю, мам. Честно. Все так закрутилось, завертелось. Я просто не успел. И эта проклятая Ника… — он придушил ругательство, из уважения к матери. — Своими руками ее прибил бы. Честно.
Мама кивнула. Помолчала.
— Вы давно встретились? — так же тихо и как-то очень осторожно спросила она.
— Нет, — Александр покачал головой. И даже усмехнулся, несмотря ни на что. — Еще и неделя не закончилась, кажется.
Ему самому не верилось, что прошло так мало времени. А без Насти уже не мог дня представить…
Он очень осторожно обхватил пальцами неподвижную и холодную руку.
— Она тебе рассказала?
Саша обернулся к матери.
— Что именно? — не поняв вопроса, переспросил он.
Мама смотрела на него напряженно.
— Вы с ней говорили о прошлом? О том…
Александр скривился.
— Нет. Честно, не до того, как-то было. Хоть я хотел… Но не сложилось, не было времени, толком, — ответил, не поворачиваясь к матери, все всматриваясь в неподвижное лицо.
— Саша…
Мать тяжело вздохнула. Посмотрела на Настю, словно в чем-то сомневаясь. А потом — вновь перевела глаза на него.
— Саша, — уже иначе, решительней и громче проговорила она. — Думаю, я давно должна была тебе признаться. Но все боялась, считала, что дело давнее, и не имеет уже значения. Надеялась, трусливо, конечно, что это уже не важно. Но сейчас…
Александр пока ничего не понял и понятия не имел, о чем это решила говорить мать. Но постарался не перебивать, прекрасно зная, что мама просто собирается с мыслями. И он ждал, продолжая согревать своими руками ладошку Насти.
— Это я попросила ее уйти, — вдруг, одним махом выпалила мама, опустив глаза. — Я знала, что она мне не откажет, после всего. И пришла к ней. Объяснила. И Настя послушала.
Александр нахмурился, ощущая внутри неприятную горечь и холод:
— Мам. Ты о чем? О чем ты ее просила? Когда?
— Тогда, — мама неуверенно облизнула губы. — Когда мы вернулись на лето, чтобы квартиру продать. Когда ты ей предложение сделал. Настя никогда бы от тебя не ушла. Это я ее попросила.
— ЗАЧЕМ?! — он и сам не понял, как начал орать. — Зачем, мама? — переспросил Александр тише, стараясь взять себя в руки. — Ты знаешь, как я злился тогда на нее? Как обвинял? Господи! Да ты же лучше всех это знаешь? Ты же утешала меня! ЗАЧЕМ?
Мать посмотрела на него с грустью и тихой болью:
— Я твоя мать. И мне казалось, что я лучше знаю, что тебе нужно. Понимаешь, Дима говорил, что ничего толкового не выйдет, и все спортсмены, которые женились так рано — сходили с дистанции. В большинстве случаев, на их карьере можно было ставить крест. А ты так хотел всегда стать хоккеистом. Кто из нас не влюблялся в молодости? Я прекрасно знаю, как голову кружит, но потом все проходит. И я хотела уберечь тебя от ошибки. Ты мой ребенок. Я хотела тебя защитить, не дать совершить глупость.
Александр не мог поверить в то, что слышал. Его мама. Женщина, которая, казалось, всегда понимала его, как никто. Человек, которому он верил безоговорочно. Она решила за него. Сделала выбор за него и за Настю.
— Как ты могла? — недоверчиво переспросил он, все еще не до конца это осмыслив. — КАК ты посмела решить за меня?
— Тебе был восемнадцать, Саша! Перед тобой была вся жизнь и тысячи шансов! — мать вскинула голову и посмотрела на него с вызовом. — Я не хотела и не могла допустить, чтоб ты загубил это все только потому, что влюбился в первую девчонку, с которой переспал. Даже если это и Настя!
— И ты решила за нас? Не дала нам ни одного шанса, чтобы попробовать?! — он аккуратно отпустил руку Насти, и сжал кулаки, стараясь овладеть вспыхнувшим гневом. — Ты говоришь, что я мечтал о хоккее?! О ней, — Александр указал рукой на Настю. — О ней я всегда мечтал гораздо больше! Господи! Я шестнадцать лет ее не видел, иногда, даже месяцами не вспоминал, а увидел — и все, как со всего размаху об лед приложился, понимаешь? Я вдохнуть не мог, когда ее увидел. Придумал какой-то дурацкий предлог, чтобы приехать, выведал ее адрес окольными путями. Думал, спрошу, почему все так вышло тогда, и уйду, — Александр хрипло и насмешливо рассмеялся, вспоминая свои наивные планы. — И не смог! Понимаешь?! Я даже разозлиться не смог за то, что она меня когда-то бросила. Хотелось перед ней на колени встать и попросить прощения за то, что так долго где-то шлялся.
Он яростно посмотрел на мать, которая молча глядела на него, слушая это все:
— Ты не знала, что и как будет. Просто решила за нас, не оставив выбора и шанса. Воспользовалась тем, что Настя тебя безумно уважала и любила. Как ты могла? Господи, мама, как?
— Я беспокоилась о твоих интересах, и о твоей жизни. Будут у тебя дети — ты меня поймешь, — она грустно улыбнулась. — Сейчас я не знаю, поступила ли тогда верно. Но я думала о тебе. Только о тебе в первую очередь. Всегда.
Александр зажмурился, стараясь совладать со всеми чувствами. С обидой, с гневом, злостью. И с облегчением. Облегчением от того, что ушла злость, мучившая его двенадцать лет. Настя не бросала его. Она не по своей воле ушла!
Правда, в настоящем от этого было не легче.
— Саша…
— Не надо, мам. Не сейчас, — Александр отвернулся и заставил себя вновь сесть рядом с кроватью Насти. — Я очень тебя люблю, мам. Но… Ты лучше пока уйди, ладно? Мне сейчас сложно понять тебя. Слишком больно от того, сколько всего потерянно из-за этого твоего решения.
Александр взял руку Насти и прижал к своим губам, стараясь унять ураган эмоций. Пытаясь, хоть мысленно, попросить у нее прощения за всю ту обиду, что столько лет таил на нее в душе.