Хрущев. Охота на силовиков
Шрифт:
Далеко не все штабные работники ЮЗН и ЮЗФ разделяли надежды на успех предпринимаемой Харьковской операции, но их мнение игнорировалось. Так, в апреле 1942 года в ходе разработки документации на проведение этой операции начальник оперативного управления ЮЗФ полковник И. Н. Рухле решительно высказался против ее проведения. Вот его позиция:
«Планируемая операция преждевременна. Наступление из Барвенковского выступа опасно. Оттуда вообще следовало вывести 57-ю армию. Вокруг выступа немцы создали за зимний период глубоко эшелонированную оборону и подтянули к ее основанию значительное количество войск, которые в любую минуту могут ударить в тыл нашей ударной группировке. Парировать такой удар мы не сможем – нет достаточно сильных резервов.
Порочно вводить в Барвенковский выступ конные и танковые корпуса. Немецко-фашистское командование только этого и ждет. Оно с умыслом не усиливает своего левого фланга в районе Славянска, а провоцирует нас на наступление. Как только в Барвенковском мешке окажутся наши ударные группировки, немецкая танковая армия, располагающаяся несколько южнее, нанесет сильный удар в северном направлении на Изюм.
Вывод: подготавливаемое сражение мы проиграем и этим развяжем руки противнику для крупного наступления на Сталинград и Кавказ».
К великому сожалению, убедительно обоснованная оценка ситуации Рухле при планировании Харьковской операции в расчет не принималась. Хрущев даже поиздевался над толковым полковником, назвав его выводы глупостью. А дальше все могло закончиться обвинением его в паникерстве и трусости. За это можно было схлопотать и военный трибунал. Но полковник Рухле не сдавался. Он был такой! Это являлось частью его индивидуальности. Он ни перед кем не кланялся, отстаивая истину.
Фактически аналогичным было мнение и нашего Генштаба. По воспоминаниям начальника ГШ РККА А. М. Василевского (в период описываемых событий он являлся начальником оперативного отдела Генштаба):
«При рассмотрении в Ставке ВГК плана наступательной операции ЮЗФ начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников предложил воздержаться от ее проведения, указав на рискованность наступления войск из оперативного «мешка», каким является Барвенковский выступ. Однако командование ЮЗН продолжало настаивать на своем предложении и заверило Сталина в полном успехе операции…»
Понимая надвигающуюся катастрофу и желая ее предотвратить, полковник Рухле обращается к начальнику отделения Особого отдела фронта капитану Белоусову, с которым был близко знаком по совместной армейской службе в довоенное время, с просьбой через возможности военной контрразведки довести его оценку до верхов.
Белоусов доложил об этом предупреждении своему непосредственному начальнику Селивановскому, разделявшему оценку стратегической обстановки полковника Рухле. В Москву Абакумову ушла тревожная докладная.
Вот свидетельство Селивановского о реакции Абакумова на информацию Особого отдела ЮЗФ. Начальник УОО НКВД сразу после ознакомления с документом связался по ВЧ с Хрущевым, сообщив ему об опасениях опытных штабистов за исход Харьковской операции, и попросил высказать свою точку зрения по этому поводу.
Хрущев не столько обтекаемо, сколько неправдой ответил Абакумову:
– С опасениями за исход операции нельзя не согласиться, но мы сейчас уже ничего не можем сделать. Поэтому всем нам надо упорно работать над тем, чтобы как можно лучше подготовить и провести намеченную операцию…
Дело в том, что днями раньше Тимошенко и Хрущев докладывали Сталину о запланированной операции и убедили его. Он дал согласие под их гарантии.
– Товарищ Сталин, у нас есть полная уверенность в победе. Данные разведки подтверждают наше превосходство в силах. Член Военного совета направления (Н. С. Хрущев – Прим. авт.) полностью солидарен со мной. Личный состав готов к победоносному наступлению, – докладывал Тимошенко.
Сталин некоторое время молчал. Пауза несколько затянулась. Создавалось впечатление, что он на умственных весах все еще взвешивал «за» и «против». А потом устало выдавил:
– Разрешаю… под вашу ответственность.
Сталин не любил менять свои решения. Переговорив с Тимошенко, он заявил начальнику Генштаба, что «…мер, принимаемых командованием направления, вполне достаточно, чтобы отразить удар врага против Южного фронта, а поэтому Юго-Западный фронт будет продолжать наступление…».
Это была очередная ошибка Верховного, поверившего заверениям командования ЮЗН. Но, как выяснилось, в крайне тревожную обстановку, сложившуюся на Южном фронте (ЮФ), оно не вникало. Разведка противника должным образом не велась, в результате чего не была вскрыта подготовка противника крупными силами нанести удар на правом крыле Южного фронта. Цель – срезать Барвенковский выступ и разгромить наши войска, оказавшиеся в котле. А те объективные данные, которые поступали, игнорировались. В апреле появляются сведенья о выдвижении противником крупных резервов в зоне правого крыла ЮФ. Командование ЮЗН не могло не знать, что этот участок ослаблен передачей в состав ЮЗФ 8 артполков, 3 танковых и 2 стрелковых бригад.
Начальник Особого отдела фронта Селивановский, опираясь на оценку ситуации Рухле и другими опытными операторами, информирует Хрущева о необходимости укрепления левого фланга ЮЗФ на стыке с ЮФ, где следует ожидать мощного удара соединений армейской группы фон Клейста и 1-й танковой армии противника. Каких-либо мер в связи с этой информацией командованием ЮЗН принято не было…
Как и следовало ожидать, войска ЮЗФ 12 мая перешли в наступление на Харьков. А уже 17 мая мощная группировка немецких войск, о существовании и вероятных планах которой член Военного совета ЮЗН Хрущев дважды предупреждался, прорвала оборону на правом крыле ЮФ. Вслед за этим нанесла удар с севера 6-я немецкая армия, которой случилось «прославиться» зимой под Сталинградом и в самом городе вместе с новоиспеченным фельдмаршалом Паулюсом.
На шестой день немцы завершили окружение всей перешедшей в наступление на Харьков группировки войск ЮЗФ, а к 28 мая закончили ее ликвидацию. Потери составили по неполным и заниженным данным ЮЗН:
– 18 дивизий;
– 267 тысяч личного состава (из них более 200 тысяч в немецком плену);
– 652 танка;
– 1646 орудий;
– 3278 минометов;
– 3659 пулеметов;
– 57 626 лошадей…
По информации вермахта РККА потеряла 29 дивизий, 15 танковых бригад, было пленено 352 тысячи солдат и командиров. Даже по ходу операции имелась возможность избежать таких гигантских размеров катастрофы. Но тут ей «способствовала» позиция, занятая Хрущевым и Тимошенко. Именно они настояли на предложении наступления, игнорируя явную угрозу окружения.