Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.
Шрифт:
Верить в такое трудно. Очевидно, слухи эти отражали не столько обнаружившиеся разногласия между руководителями партии и страны, сколько определенные разочарования в обществе, перемены в его настроениях, падение авторитета Хрущева и вполне естественное для менталитета многих людей обращение надежд к другому, тем более что этот другой, по их мнению, уже не раз был несправедливо обойден при распределении власти и даже обижен своими соперниками. Именно тогда в печати появилось тут же взятое на заметку в ЦК КПСС стихотворение ленинградского поэта М.Л. Сазонова, в котором содержался такой призыв: «Не верь, как прежде, только запевалам, народу верь, мой друг, народу верь!»{846}.
Но слухи эти могли питаться и из других источников. В феврале для оказания помощи смертельно больному первому заместителю председателя Госэкономкомиссии В.А. Малышеву из-за рубежа был вызван врач, по поводу чего в западной прессе стали выдвигаться разные догадки. 4 февраля американская газета «Daily News» сообщала, что несколько недель назад разведывательные органы узнали о развернувшейся в Кремле борьбе за власть, в ходе которой Каганович и Молотов стремятся перетасовать главные посты в Политбюро, и что, возможно, им удастся перетянуть на свою сторону Жукова{847}. На то, что слухи о предстоящей замене Хрущева Молотовым давно муссируются в Москве, указывал и министр культуры Н.А. Михайлов{848}.
Распространению такого рода слухов способствовала отставка Д.Т. Шепилова с поста министра иностранных дел, который этот любимец и выдвиженец Хрущева совсем недавно занял вместо Молотова. Причиной отставки было недовольство Хрущева тем, как он выполнял директивные указания Президиума ЦК во время Суэцкого кризиса{849}. Но об этом мало кто знал. Потому многие и делали вывод, что позиции первого секретаря ЦК КПСС слабеют и что он начинает уже «сдавать» своих людей.
22 марта 1957 г. Президиум ЦК обсудил проект тезисов Хрущева о реорганизации управления промышленностью и строительством и решил разослать его руководителям министерств, комитетов и ведомств{850}. Однако молчавший на этом заседании Молотов уже 24 марта направил в Президиум ЦК записку, в которой указывал на то, что проект тезисов «явно недоработан, страдает однобокостью и без существенных исправлений может внести серьезные затруднения в аппарат управления», и потому предлагал продолжить его доработку{851}.
27 марта Президиум ЦК без изменений одобрил проект и рекомендовал его опубликовать{852}. При этом целый день был потрачен на переговоры с Молотовым по этому вопросу{853}. Возражал он очень настойчиво. Не выступая активно против, ему все же явно поддакивал Первухин. А Шепилов «демагогически» вопрошал:
— А кто же будет представлять рабочий класс в Совете Министров? Ведь промышленные и строительные министерства как раз и представляют рабочий класс в правительстве. Не будет ли это нарушением диктатуры рабочего класса? Союзному правительству остается лишь сбор податей{854}.
Поддержал Молотова и Ворошилов. Но, судя по всему, не разобравшись в существе дела. Ибо уже на следующем заседании напустился на Молотова:
— Ты что все возражаешь?{855}
В конце концов, Молотов, «видя шаткость своей позиции на заседании Президиума ЦК, где обсуждался вопрос о его записке, заявил, что хочет взять назад свою записку, адресованную в ЦК КПСС»{856}.
30 марта тезисы Хрущева были опубликованы в центральной печати. В них уничтожающей критике подвергалась вся существующая система управления промышленностью и строительством с ее чрезмерно раздутыми штатами и огромным потоком бумаг, говорилось о необходимости раз и навсегда покончить с ней и заранее отвергались любые предложения сохранить, пусть и в трансформированном виде, отраслевые министерства. Их должны заменить советы народного хозяйства в крупных административно-экономических районах. Особо оговаривалось при этом, что «нет необходимости иметь совнархозы во всех областях, краях и автономных республиках, а создавать их следует там, где промышленность достаточно развита»{857}.
Вслед за этим началось «всенародное обсуждение». Оно проводилось на собраниях и митингах трудящихся. На одном из таких митингов, в Горьком выступил сам Хрущев. Характерно, что он говорил там не только и не столько о предстоящей передаче экономической власти на места, сколько о проблеме внутренних государственных займов и выплат по ним. Причем из его слов вытекало, что проблема эта уже решена и что отныне советским труженикам больше уже не придется добровольно-принудительно подписываться на эти займы. Понятно, что слушатели его с энтузиазмом внимали этому обещанию и с громкими выкриками одобрения приняли резолюцию, поддерживающую «мероприятия ЦК КПСС, высказанные первым секретарем ЦК КПСС тов. Хрущевым»{858}.
Между тем, никакого решения ЦК о подобном «мероприятии» принято не было. Были лишь одни разговоры, закончившиеся, вроде бы, договоренностью объявить на одном из московских заводов о намерении конвертировать внутренние государственные займы на 20 лет, посмотреть на реакцию, а затем обсудить в Президиуме ЦК. Вот почему реагировали коллеги Хрущева на его заявление в Горьком очень остро. Особенно негодовали Молотов и Каганович{859}. «Не обошлось при этом без боя» на заседании Президиума ЦК КПСС, где обсуждался вопрос о награждении Хрущева орденом Ленина и второй золотой медалью «Серп и молот» в связи с его 63-летием и за заслуги в разработке и осуществлении мероприятий по освоению целинных и залежных земель{860}.
Тем временем «всенародное обсуждение» хрущевских тезисов шло своим чередом. Газета «Правда» со 2 по 10 апреля опубликовала 14 полных полос с материалами этого обсуждения. Это были 93 статьи за 167 подписями и материалы из местных газет, в которых приводились высказывания 40 рабочих, а также инженерно-технических и руководящих работников.
Вопрос о целесообразности самих совнархозов публичному обсуждению не подлежал. Споры шли о сроках их создания и размерах, о характере взаимодействия с Госпланом, местными партийными организациями и советами. Правда, министр машиностроения Н.Н. Смеляков высказывал мнение, что «любая хорошая структура управления, в т.ч. и территориальная, сама по себе еще не может принести всех плодов», и потому «требует всесторонней проработки и нахождения наиболее эффективных форм». Он призывал особенно внимательно «рассмотреть возможность проявления отрицательных сторон и предупредить их». Самую большую опасность он видел в местничестве, которому подвержены бывают не только рядовые работники, но и ответственные руководители. «До сих пор с места редко выдвигают вопросы увеличения загрузки заводов, принятия дополнительных заказов после выявления резервов внутри района. Трудно припомнить хотя бы один случай отказа от капстроительства за счет лучшего использования мощностей»{861}.
В тот же день, 3 апреля секретарь ЦК КПСС Е.А. Фурцева, выступая на пленуме МГК КПСС и признав такую опасность, успокаивала аудиторию следующим контраргументом:
— Многое будет зависеть от соблюдения строгой государственной дисциплины и от тех кадров, которые будут подобраны на руководящую работу. Если они будут заражены местничеством, тогда это важное дело можно провалить{862}.
Другими словами, опасность местничества признавалась, но утверждалось, что партия с ней сможет справиться.