Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.
Шрифт:
Итоги этого «всенародного обсуждения» можно в какой-то мере откорректировать с помощью исследования тогдашних общественных настроений, проведенного в МПУ.
Отнеслись положительно к этой реформе 14% опрошенных в 1998 г. и 11,5% опрошенных в 1999 г.
Офицер из ближнего Подмосковья В.Я. Самойлов в подобной децентрализации видел не только экономическую целесообразность, но и военно-стратегическую: «В условиях реальной угрозы развязывания ядерной войны поражение Москвы двумя-тремя ядерными боеприпасами большой мощности означало бы конец централизованного управления производственным потенциалом государства. Многие офицеры в звене рота — батальон — полк (доморощенные стратеги и я в том числе) именно так и понимали образование совнархозов как пунктов управления производством на случай войны. В войсках распространялись слухи о подземном убежище для центрального правительства в районе Куйбышева и о строительстве таких же убежищ в Казани, Свердловске, Кемерово и Красноярске… Одновременно Хрущев решал и еще одну задачу — без забот и хлопот удалить из Москвы неугодных ему сталинских министров». «Была возможность разобраться с проблемами на местах», — верила сотрудница НИИ искусственного шелка А.И. Коншина. Соглашался, что эта мера необходима, студент МВТУ Е.В. Шишков{876}. «Образование совнархозов было в интересах правительства, а значит и народа», — рассуждала В.Г. Левина из военного гарнизона Остафьево в Подмосковье. Из принципа: «Жираф большой, ему видней», — исходила инженер-строитель из Лыткарина Л.И. Олейник{877}.
Не верили в полезность реформы, не понимали ее необходимости, посчитали непродуманной соответственно 9 и 20% опрошенных.
«Считали, что это регресс, что все изменится к худшему», — сообщал рабочий завода № 17 в Подольске А.Д. Арвачев{878}. «Самой настоящей чехардой в экономике» назвал ликвидацию министерств юрист из Тюменской области И.Н. Шаров{879}.
«Ослабляло центральную власть» и потому не нравилось это технику станкостроительного завода «Красный пролетарий» в Москве В.В. Токареву{880}.
«Совнархозы — это чушь, они были лишним звеном», — утверждает Д.И. Авдеев, сотрудник НИИ стекла в Москве{881}. Разделяла опасения, что нарушатся отлаженные связи между предприятиями, библиотекарша из Астрахани А.М. Вавилова. По мнению инженера Московского нефтеперерабатывающего завода в Капотне А.С. Шуровой, Министерство нефтяной промышленности только-только начало более или менее работать, а теперь предстояло все заново, «не знали, к кому обращаться, запутались». Как «шаг назад по сравнению с достигнутым при Сталине» и как «первый шаг к разделению единой страны на части» расценил реформу выпускник одной из харьковских военных академий Е.Д. Монюшко, распределенный на работу в Москву, на автомобильный завод им. Сталина{882}. «Безобразий стало больше», — задним числом судит учительница Н.Ф. Иванова из поселка Онуфриево в Истринском районе{883}. «Крестьяне считали, что это ошибка», — утверждает зоотехник И.А. Емашов из совхоза «Лермонтовский» в Пензенской области{884}.
Не понимали смысла, не видели разницы 4% опрошенных в 1998 г.
«Было одно ведомство, стало другое», — говорил М.Я. Шепелев, снабженец с завода «Красный пролетарий» в Москве{885}. Не понимали смысла реорганизации, не видели разницы между министерствами и совнархозами, а просто воспринимали это как должное, по словам работницы Московской вышивальной фабрики М.Я. Расторгуевой{886}. «Зачем это было сделано, мы не понимали, да и не стремились разобраться», — вспоминал А.А. Налимов из Ивантеевки, работавший на одном из заводов в Москве, в Сокольниках{887}. «От перестановки слагаемых сумма не меняется», — говорил военный инженер из Крас-ноярска-26 П.А. Писарев. «Хрен редьки не слаще», — поговаривал курсант Чкаловского авиационного летного училища В.С. Безбородое. «Перевешивание порток на новый гвоздок!» — еще хлеще выражалась учительница М.М. Крылова из деревни Ключевая в Калининской области{888}.
Двойственно, неоднозначно отнеслись к реформе соответственно 2 и 2,5% опрошенных.
Своего мнения не имели, остались безразличными соответственно 19,5 и 24% опрошенных.
«Эта тема не представляла интереса» для А.П. Петровой, технолога предприятия п/я 429 в Москве{889}. Не очень затронула реорганизация К.Н. Глухову, диспетчера на одном из московских заводов{890}. Не волновало это К.Г. Кудрявцеву, работницу завода оптического стекла в подмосковном Лыткарине{891}. Никаких эмоций не было у О.В. Фоменковой, работницы Дрезненской фаянсовой фабрики{892}.
«Простому человеку трудно разобраться и понять такое решение», — говорила медсестра из железнодорожной больницы в Коломне Т.Ф. Ремезова. Не задумывалась над этим работница керамического комбината в Железнодорожном Е.А. Клименкова. Не интересовала эта реорганизация военного техника Н.Е. Чепралова из поселка Насосный в Азербайджане и рабочую Раменского текстильного комбината «Красное знамя» Т.П. Евсееву. Не очень интересовала она и А.А. Чуркина, строителя из Новосибирска. Не коснулась она и рабочей 1-го часового завода О.Н. Гуськовой, занимавшую, по ее словам, «отнюдь не руководящую должность», и рабочего завода № 30 С.С. Глазунова, который тоже «участия в управлении не принимал», и лаборантки завода «Электросталь» Л.И. Есиповой, и рабочей Ногинского завода топливной аппаратуры М.В. Есиной, и многих других респондентов. Не придала ей внимания техник завода № 500 М.С. Севастьянова. «Эти изменения затронули лишь начальство», — подмечала рабочая Клинской лыжной фабрики Л.Я. Титова{893}.
Не знали о реформе, не слышали о ней соответственно 7 и 2,5% опрошенных.
Не знала доярка Т.Ю. Пшеницына из совхоза «Коробовский» в Шатурском районе{894}. Утверждает, что не слышала рабочая Московского электрозавода им. Куйбышева Л.П. Агеева, кстати, член КПСС{895}. «В то время не работала и не следила за событиями» учительница Е.А. Петрова из поселка Осинки в Куйбышевской области{896}. Ничего не слышали о реформе не только работница Перхушковской больницы в Подмосковье Е.И. Сиротинина, но и ее брат, рабочий завода № 23 в Филях Н.И. Сиротинин{897}.
Затруднились с ответом соответственно 3 и 10% опрошенных.
Не помнят или помнят плохо соответственно 8,5 и почти 14% опрошенных.
Понятно, почему не может вспомнить о ликвидации промышленных и строительных министерств колхозница А.А. Комарова из деревни Захарово Малоярославецкого района: «Наверно не слышала», ибо ее это никак не касалось. Труднее объяснить, почему не запомнила это фельдшерица А.М. Глушкова, работавшая в Министерстве легкой промышленности, которое подлежало ликвидации{898}.
Нет ответа или он не поддается толкованию еще у соответственно 21 и почти 13% опрошенных.
«Никаких изменений не было», — говорил шофер автобазы Центросоюза Н.В. Рыков. «Все развалили и ничего не создали», — задним числом судила рабочая Московской хлопчатобумажной фабрики им. Фрунзе Ф.С. Никитина. По мнению М.Т. Широковой с Реутовской хлопкопрядильной фабрики, «это ничего не дало, просто поменялось название»{899}. И таких высказываний, когда оценка 1957 г. подменяется оценкой гораздо более поздней, — масса.
Итак, несмотря на широкую «дискуссию», большинство населения не проявило интереса к проблеме «совершенствования управления промышленностью и строительством» и отнеслось к ней равнодушно, или так, что она не осталась у них в памяти, они затрудняются с ответом или вовсе не отвечают на вопрос. Определенную заинтересованность проявило явное меньшинство, причем в нем превалировали те, кто не проявил доверчивости к предлагавшимся Хрущевым радикальным изменениям в системе управления промышленностью и строительством.