Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.
Шрифт:
Сообщение о пленуме ЦК КПСС и постановление об «антипартийной группе» было встречено и партийным активом, и простыми людьми со значительной долей недоумения.
1 июля 1957 г. первый секретарь ЛК и ЛГК КПСС Ф.Р. Козлов, ставший теперь членом Президиума ЦК, доложил об итогах пленума первым секретарям райкомов и заведующим отделами горкома и обкома партии, затем — секретарям парткомов и директорам ленинградских предприятий. И только после такой подготовки на следующий день был созван Ленинградский областной партийный актив. Начался он с оглашения постановления пленума ЦК, после чего последовала «бурная и продолжительная овация». Аплодисментами прерывался и доклад Козлова. Для выступления в прениях записалось 56 человек. Слово предоставили 19. Зампред облплана И.М. Турко рассказывал о том, как в 1949 г. Маленков заставлял его признаться в совместной с Кузнецовом деятельности, направленной, якобы, против ЦК. Это была больная для памяти ленинградцев тема, поэтому его слушали сочувственно. А секретарь правления Ленинградского отделения Союза писателей А.А. Прокофьев прочитал стихотворение «Партия», заканчивавшееся призывом «теснее в круг партийные ряды»{950}.
По схожему сценарию проходили партийные активы и в других местах. И результаты их предварительной подготовки сказывались на характере вопросов к докладчикам и выступлений в прениях.
— Почему проявлен такой либерализм в отношении Булганина? Как же оставили Первухина кандидатом в члены Президиума ЦК? — спрашивали, например, на Алтайском краевом партийном активе{951}.
— Наш народ знает секретаря ЦК КПСС товарища Хрущева как неутомимого организатора, руководителя ленинского типа, постоянно прислушивающегося к голосу масс, постоянно бывающего в гуще народа, — говорил секретарь Скопинского райкома КПСС Пономарев на Рязанском областном партийном активе{952}.
Но не всюду удалось выдерживать должный настрой. Кое-где вопросы к докладчику носили не очень-то приятный характер. Так, на Ярославском областном партийном активе интересовались не только тем, как поступить с портретами членов «антипартийной группы», и каким голосованием, открытым или закрытым, было принято постановление пленума, но и тем, «не является ли культом личности, когда отдельные мероприятия последних лет приписываются тов. Хрущеву, а не ЦК партии?»{953}.
Еще более острыми были поданные в президиум записки на Бурят-Монгольском партийном активе:
«Молотов, Каганович, Маленков несут ответственность за репрессии. Но ведь товарищ Хрущев тоже был членом Политбюро, близким к Сталину, занимал большие посты. На Украине тоже были большие репрессии. Не есть ли попытка снять с себя ответственность?»
«Кто же может поверить, чтобы старые большевики на 40-м году советской власти стали врагами партии, врагами народа? Кто же поверит, что Молотов, Каганович, Маленков, Булганин, Шепилов, Первухин, Сабуров, Ворошилов были все неправы, а Хрущев прав во всем? Да еще с Фурцевой».
«Дело видимо не в этом. Они, очевидно, мешали Хрущеву творить вольности, и он решил их убрать. Оклеветали Сталина, клевещите на них. Что касается пленума, то Хрущев давно готовил себе сторонников в лице секретарей обкомов. Не случайно Украина переселяется в Москву, на Урал, в Сибирь. Скоро, видимо, и у нас появится секретарь с фамилией, оканчивающейся на ко, вроде… Величко».
«Почему сейчас не дали возможности Молотову, Кагановичу, Маленкову выступить со своими мнениями в печати?»
А в одной записке, правда, без подписи, прямо утверждалось, что «Хрущев стремится к диктатуре», что «он мстит за свои обиды»{954}.
В разгар проведения партийных активов на местах и в день публикации постановления пленума ЦК об антипартийной группе, 4 июля 1957 г. Президиум ЦК КПСС, явно имея в виду популярность Маленкова среди сельских жителей, считавших себя обязанными ему за снижение в 1953 г. в два раза сельскохозяйственного налога, принимает решение об отмене обязательных поставок сельскохозяйственных продуктов государству с приусадебных хозяйств колхозников, рабочих и служащих. И соответствующее постановление ЦК КПСС и Совета министров, конечно, сыграло свою роль. Хотя и не обошлось без некоторых накладок. Так, председатель колхоза им. Кирова в Селивановском районе Владимирской области Игнатьева заявила, что это решение вынесено «рановато», так как некоторым колхозам будет трудно взять на себя объем заготовок, который раньше сдавали колхозники{955}. А ассистент физмата Уральского университета Князев высказал опасение, что колхозники теперь вообще не будут работать в колхозе, а «будут возить товары на продажу и продавать по дорогой цене»{956}.
Затем постановление ЦК обсуждалось на закрытых собраниях в первичных партийных организациях. По сведениям отдела партийных органов ЦК КПСС по РСФСР, около трети партийных организаций решили просить ЦК исключить Молотова, Кагановича, Маленкова и Шепилова из партии. Около 7% ходатайствовали о привлечении их к судебной ответственности. Около 8% высказалось за привлечение к более строгой партийной ответственности Булганина, Сабурова и Первухина. «С большой теплотой и одобрением говорили коммунисты о многогранной деятельности т. Хрущева»{957}. Например, директор Красноярского порохового завода говорил:
— Кто не знает товарища Хрущева не только по портретам, а по чистоте душевной его, по его связям с народом, по его неутомимой энергии на благо народа? И вот на этого человека пытались поднять свои грязные руки раскольники!{958}.
— Осудить товарища Хрущева за то, что он много ездит по стране, могли только завистники и карьеристы, пренебрежительно относящиеся к нуждам народа, — говорил и начальник цеха № 58 Мотовилихинского завода Лунев.
2109 коммунистов этого предприятия приняли резолюцию с предложением лишить завод, район, город и область имени Молотова{959}.
— Нам, рядовым работникам, особенно заметно, как после XX съезда партии улучшается наша жизнь, — говорил рабочий Вышневолоцкого хлопчатобумажного комбината Соловьев. — В магазинах у нас стало больше продуктов, промышленных товаров, растет жилищное строительство — дело идет к лучшему. Значит, наша партия идет правильным путем, и этот путь надо поддержать{960}.
И все же полного единодушия в партийных рядах уже не было. Как признавалось в той же информации отдела партийных органов ЦК КПСС по РСФСР, «отдельные коммунисты взяли под сомнение правильность постановления июньского пленума ЦК КПСС, выступили в защиту раскольников.., клеветали на ЦК КПСС, на тов. Хрущева, охаивали политику партии и советскую действительность». Понятно, что таким лицам был дан «достойный отпор», а «злобных клеветников, упорно отстаивающих свои антипартийные взгляды, исключили из рядов КПСС»{961}.
Например, на объединенном партийном собрании Знаменской МТС и колхоза им. Ленина в Покрово-Марьинском районе Тамбовской области механизатор Тимофеев, столяр Хохлов и тракторист Ярышкин «выкриками с мест пытались помешать проведению собрания».
— У нас нет демократии! — утверждал Тимофеев. — Я говорю об этом прямо. Пусть меня посадят… Я не верю пленуму ЦК. Пусть Молотов, Каганович и Маленков выступят по радио и признают свои ошибки.
И хотя их поведение было осуждено, они демонстративно воздержались от голосования. При этом Тимофеев вышел к президиуму и сказал: