Хрустальная гробница Богини
Шрифт:
– Конечно, иди. Мы тебя подождем.
– Не стоит, – выпалила она. – Я еще в ванной немного посижу. Чтобы согреться. Сами знаете, как быстро я простужаюсь. – Эва театрально покашляла. – А мне сейчас болеть никак нельзя – нас ждет Италия!
– Ладно, иди к себе. Не торопись, мойся, переодевайся, если что – мы в гостиной.
И, взяв Тому под руку, Натуся зашагала по холлу к дверям гостиной. Проводив их взглядом, Эва бросилась к лестнице. По пути она чуть не сшибла спускающуюся Ладочку и едва не отдавила ноги вышедшей из коридора Нике, но времени на долгие извинения тратить не стала, дважды бросила «пардон» и продолжила бег.
Наконец Эва добралась до двери в свои апартаменты. Толкнула ее. Вошла. Подлетела к окну. Вскарабкалась
Мысленно выругавшись, она сползла с подоконника и начала переодеваться. Ее вещи уже были собраны и запакованы, поэтому пришлось напяливать на себя не то, что хотелось, а то, до чего смогла добраться. Добралась Эва до кашемировой водолазки и спортивных штанов, которые брала для занятий йогой. Эти вещи совершенно друг с другом не сочетались, а уж с ее ботиночками, украшенными аппликацией из меха и жемчуга, – подавно, но Эва решила наплевать на это. Главное – ей тепло и удобно, а остальное, да простит ее Тома, ерунда! Наскоро облачившись в эклектичный наряд, Эва вернулась на свой пост.
Прошло полчаса. Ноги Эвы затекли, спина устала, в глазах от напряжения начались рези. Но все эти мелкие неприятности меркли перед одной большой, а именно страстным желанием опустошить мочевой пузырь. Эве ничего не осталось, как спрыгнуть с подоконника и кинуться в уборную. К несчастью, там окна не было, так что наблюдение вынужденно прервалось. Но ненадолго, ибо Эва стаскивала и надевала штаны по дороге. Короче говоря, уложилась она секунд в сорок и могла бы этому порадоваться, если б, выбегая из туалета, не увидела, как за окном что-то сверкнуло. Быстрая вспышка и темнота. То есть короткий сигнал. Точка.
Точка! А дальше?
Рванув сползшие штаны за шнурок, Эва ринулась к окну. Вспрыгнула на подоконник. Прилипла лицом к стеклу. Сощурилась так, что заболела переносица, но…
Ничего!
Абсолютная темнота!
«Как так? – мысленно возопила Эва. – Ведь мы договорились, что Дуда повторит сигнал через минуту! На тот случай, если я сразу не пойму…»
Но сигнал не повторился ни через минуту, ни через две, ни через пять. Низина продолжала тонуть во мраке (солнце уже зашло, а луна еще не показалась), и мрак этот до дрожи в коленях пугал Эву, ибо его беспросветность говорила о том, что с Дудой что-то случилось…
Нехорошее, страшное, непоправимое!
Подумав об этом, Эва заплакала. Горько, слезно, сопливо, а не как обычно – беззвучно, аккуратно роняя слезинки на шелковый платочек и следя за тем, чтобы нос не покраснел. Рыдала она долго. Сколько именно, сама не знала. Может, минут пять, а может, и двадцать, и все никак не могла остановиться. Ей было жаль Дуду, жаль Пола, Ганди, Клюва, даже И-Кея! А в глубине души она больше всего жалела себя: ведь теперь она осталась одна! Единственный человек, которому она доверяла, сгинул в том вязком мраке, что завладел пространством вокруг дома…
Устав плакать, Эва пошла в ванную, умылась. Без увлажняющего геля, обычным мылом и водой. Вытерла опухшее лицо полотенцем. По привычке глянула на свое отражение, но тут же отвернулась от зеркала, потому что увидела не БОГИНЮ, а какую-то кошмарную бабу с узкими глазами, лоснящимся носом, бесформенным ртом, а самое ужасное – с морщинами! У красных глаз и безобразного рта! А еще меж бровей… И на шее!
Да она просто старуха!
Яростно отшвырнув полотенце, Эвы вышла из ванной. Прошагала к чемоданам. Отыскала косметичку и начала краситься. По всем правилам. С тональным кремом-пудрой, маскировочным карандашом. Не только чтобы привести себя в порядок, но и с целью успокоиться:
Через пять минут зеркало полетело в сторону. За ним тени, тушь, подводка. Алым пятном по ковру растеклась жидкая помада. Эва вскочила с кресла и, не обращая внимания на рассыпавшиеся по полу дорогущие тюбики и баночки, проследовала к двери. Все! Больше нет сил оставаться одной. И горе свое скрывать! И тайну! Она должна рассказать всем о сорвавшемся плане Дуды. Об азбуке Морзе, о точках, тире. О световом сигнале, оборвавшемся так внезапно…
Выйдя из апартаментов, Эва заспешила к лестнице. Спустилась на второй этаж. Встав на распутье (пять дорог имели место: две вверх, две в стороны, одна вниз), огляделась. В холле ни одной живой души. В коридорах тоже. Видимо, весь народ по-прежнему находится в гостиной. Эва собралась уже ко всем присоединиться, но тут заметила, что дверь хозяйской комнаты чуть приоткрыта. Это не удивило и не испугало Эву, но привлекло внимание, поскольку до этого она ни разу такого не замечала – и Антон, и Ольга следили, чтобы покои Элены была недосягаемы для гостей. А то еще вломятся в неурочный час, разбудят хозяйку или, того хуже, застукают ее за каким-нибудь нелицеприятным занятием. Или просто из любопытства нос сунут, кому ж такое понравится? Эва понимала – никому, но, невзирая на это, двинулась к двери, сгорая от желания заглянуть за нее. Одним глазком! Только чтобы рассмотреть интерьер (в тот единственный раз, когда она проникла в комнату взглядом, не смогла этого сделать).
На цыпочках Эва приблизилась. Прислушалась. Тихо. Значит, хозяйки в комнате нет. Это хорошо – никто не застукает ее за постыдным занятием. Осторожно ступив вперед, Эва изогнула шею и заглянула в щель.
В комнате был бардак. Кровать не заправлена, вещи раскиданы по полу, обувь грудой свалена у порога, но при этом ни одной пустой бутылки, ни единого окурка, ни кусочка недоеденной пищи. Очевидно, Элена тщательно следит за тем, чтобы замести следы своих пирушек. Куда, интересно, она прячет опорожненную тару? В окно, что ли, бросает? Или в шкаф засовывает? А может, под матрас? Эва покосилась на кровать Элены. Подушки грудой, одеяло комом, шелковая простыня сползла на пол (видимо, госпожа Рэдрок очень неспокойно спит), а на обнажившемся полосатом матраце какое-то черное пятно. Близорукая Эва пригляделась повнимательнее. Оказалось – не пятно, а предмет, имеющий форму кирпича… Книга, что ли?
И тут «книга» подмигнула ей зеленым огоньком!
Эва от неожиданности подскочила и, сама того не замечая, начала пятиться. Однако не ушла. Справившись с волнением, остановилась, огляделась, а потом вновь двинулась к двери… И на сей раз ворвалась в комнату! Расстояние до кровати преодолела в два прыжка, подскочив к ней, протянула руку, схватила мигающий предмет и ринулась вон. Оказавшись в коридоре, Эва захлопнула дверь и заспешила к гобелену, закрывающему проход на лестничную клетку. Отодвинула его, нырнула в проем, но не стала спускаться, а села на первую ступеньку, согнув ноги в коленях. На них положила похищенный из комнаты хозяйки пластмассовый «кирпич» и начала изучать, пытаясь понять, что это. Идентификация много времени не заняла. Эва быстро поняла, что держит в руках. Поняла и ужаснулась.
У нее на коленях лежал аппарат спутниковой связи. Он походил на обычный телефон, только был гораздо больше, грубее и имел толстую антенну. Эва однажды уже пользовалась таким, когда отдыхала в Карибском море. Это был экстремальный отпуск на необитаемом островке. Ее затащил туда тогдашний бойфренд, охочий до всякой экзотики, пообещав полный релакс через слияние с первозданной природой, но Эва, прожив в хижине из пальмовых веток двое суток, потребовала вернуть ее обратно в цивилизацию. И для того чтобы исполнить это желание, всего-то и надо было, что позвонить по спутниковому телефону (их выдавали всем экстремальным туристам) и вызвать вертолет…