Хрустальное озеро
Шрифт:
Польщенная Лена посмотрела на него с улыбкой…
Он, конечно, не может знать, как она на ходу оделась, как бежала по мокрым улицам, расталкивая людей, торопившихся на работу. Как она сходит с ума при мысли о том, что ее дети навсегда потеряют мать, а этот человек назвал ее бодрой и жизнерадостной.
В Лох-Глассе все отмечали, что у нее усталый вид. «Миссис Макмагон, у вас был грипп?» — спрашивали ее в мясной лавке Хики. «Давай я выпишу тебе тонизирующее», — часто предлагал Питер Келли. «Элен, любимая, ты такая бледная», — тысячу раз в год говорил ей Мартин. Сейчас Лена находилась в страшном душевном смятении, но жила с любимым человеком, и потому все говорили, что она выглядит цветущей и счастливой.
— Мистер Миллар, у вас такое замечательное агентство… Я рада, что могу работать с вами и мисс Парк.
На лицах мистера Миллара и мисс Парк было написано, что Лена Грей стала для обоих светом в окошке. Поняв это, она почувствовала себя лучше.
Шли дни. Иногда они пролетали так быстро, что Лена не успевала опомниться: пора было закрываться, а ей казалось, что наступил перерыв на ленч. А иногда тянулись еле-еле, словно время остановилось. Она обошла все лондонские распродажи, все магазины подержанных товаров и нашла чудесные шторы и индийские покрывала, которыми можно было накрыть обшарпанную мебель, стоявшую в их квартире. Купила Льюису кожаный чемоданчик и шлифовала медные замки, пока те не засверкали.
— Слишком шикарная вещь для швейцара гостиницы, — уныло заметил он.
— Не говори ерунды. Сколько раз ты уже дежурил ночью? Недолго тебе ходить в швейцарах.
Так и вышло. Вскоре Льюис начал исполнять обязанности ночного портье три раза в неделю. Постояльцы же недоумевали, почему этот представительный мужчина в другие дни носит их сумки.
Однажды вечером Лена пошла с ним. Ей хотелось посмотреть, как он работает.
— Это позволит мне лучше понять тебя.
Сначала Льюис не хотел об этом и слышать:
— Понимаешь, на работе я играю роль. Это не совсем я. Точнее, совсем не я.
— Я тоже в агентстве играю свою роль, — ответила Лена.
После этого он согласился.
Красивая темноволосая женщина, которую привел с собой ирландец, произвела огромное впечатление на управляющего.
— Теперь понятно, почему он вас так прятал! — воскликнул мистер Уильямс.
Лена знала, как ему ответить.
— Очень приятно слышать, мистер Уильямс, но это моя вина. Я еще плохо знаю Лондон…
Она сдавалась на его милость. Притворялась провинциалкой, не понимающей, как можно жить в таком громадном городе. Но не позволяла такой дерзости, как флирт. Тон был выбран безошибочно. Крупный и грубоватый мистер Уильямс тут же стал любезным и галантным.
— Надеюсь, вам обоим здесь понравится. Льюис — очень хороший служащий.
— О, уверяю вас, мы приехали надолго. В Лондоне столько возможностей…
— Не понимаю, как вы можете оставлять такую красивую женщину еще и по ночам… — не удержался мистер Уильямс.
У Лены и на это нашелся ответ.
— Я не возражаю, если Льюис будет работать портье и днем. Мы просто должны думать о будущем.
Они улыбнулись друг другу. Эта супружеская пара ни на что не жаловалась — она стремилась вперед.
Вскоре после этого Льюису Грею предложили должность помощника управляющего. Он был безукоризненно вежлив со своими бывшими коллегами и особенно со старшим швейцаром, который третировал его на первых порах.
Лондон украшали к Рождеству. Лена гнала от себя воспоминания о том, как заказывала у Хики индейку. Вряд ли в этом году на аптеке Макмагона загорятся цветные лампочки…
Как она и предполагала, Айви ни разу не упомянула о разговоре, который состоялся у них в унылый вечер вторника, когда Лена окончательно решила не звонить в Лох-Гласс. Айви понимала, каким трудным было это решение, но не подавала виду, если не считать нескольких дружеских жестов. Небрежно принесенной баночки джема. Пары пластинок, которые она больше не слушала. Лена поняла, что это подарок: наверное, Айви слышала, как Льюис говорил, что ему нравятся «Поющие под дождем».
Про Рождество Айви не упоминала, понимая, что для молодоженов со второго этажа это время будет нелегким. Иногда Лена думала о том, как отмечал этот праздник Льюис, когда они были в разлуке. Но они обещали друг другу не говорить о прошлом. Он не будет спрашивать, как она жила с мужем, а она не будет спрашивать про людей, города и годы, о которых ничего не знает.
Этот уговор соблюдался свято. У них был свой маленький мирок Иногда Льюис ходил с ней к воскресной мессе, иногда нет. Когда его не было, никто не мешал Лене покупать газету и читать о новостях Лох-Гласса и маленьких городков, находившихся в пятидесяти милях от него. О продаже и покупке земельных участков, рождении детей и смерти стариков.
Двадцать первого декабря Лена пришла в церковь на Куэкс-Роуд попросить Господа сделать так, чтобы Рождество было приятным для нее и Льюиса.
— Ты всегда был милостив к грешникам и, если мой единственный грех заключается в том, что я сбежала с Льюисом, прости меня. Я не поминаю Твое имя всуе, — говорила Лена, — не краду, не лгу — если не считать того, что говорю людям, будто мы с Льюисом муж и жена. Не злословлю. Не богохульствую. Не пропускаю мессу…
Конечно, она не знает, как отнесется к ее просьбе Господь. Впрочем, этого не знают и те, кто не живет в смертном грехе. Его ответы следует читать в собственной душе.
Затем Лена подошла к киоску, купила газету, в которой рассказывалось о доме, и прочитала, что ее тело нашли в озере. Что коронер вынес вердикт: смерть в результате несчастного случая. Что на ее отпевании в приходской церкви Лох-Гласса присутствовало много народа. Сквозь слезы она видела, что главными скорбящими были муж покойной, лох-гласский аптекарь Мартин Макмагон, ее дочь Мэри Кэтрин и ее сын Эммет Джон. Их мать была похоронена на церковном кладбище.
И тут она поняла: такова Его воля. Наверное, Он услышал ее молитвы. Ничего решать больше не нужно.
И возвращаться домой тоже.
Глава четвертая
Лилиан Келли снова оседлала своего любимого конька:
— Я хочу, чтобы ты поговорил с Мартином. Пусть он приводит всех своих к нам на рождественский обед.
— Я предлагал…
— Всего лишь предлагал? Скажи ему, что это необходимо. А если он переживает из-за их кухарки, то пусть приводит и ее тоже. Она поможет Лиззи на кухне — та будет только рада. Нельзя им вечно сидеть дома, глядя друг на друга. Что случилось, то случилось.