Хрустальное сердце короля

Гальга

Стоит ли кричать? Наверное, нет.

Стоит ли сопротивляться? Бесполезно.

А то, что просьбы и уговоры не помогут, уже поняла.

И что остается?

Одинокая слеза скатывается к виску с приходом осознания абсолютного бессилия. И даже глаза открыть страшно.

Она слышит шуршание мантии, упавшей у ног короля и лишь сильнее зажмуривает глаза. А потом чувствует, как прогнулась кровать и тот сел рядом. И чуть нависая, смотрит на ее.

— Успокойся, — тихо произносит Владыка, — и перестань кусать губы.

Его теплая рука, смахивает одинокую слезинку со щеки и продолжает щекочущие движения, исследуя ее лицо.

— Открой глаза, — призывает он, и та боязливо размыкает ресницы. — Я не сделаю ничего причиняющего тебе боль, обещаю. Ты уйдешь, если захочешь, но позже.

Эверин непонимающе смотрела на повелителя, отчаянно сражающегося с собственными желаниями. Пальцы, что очерчивали контур ее лица, теперь коснулись губ. Вспышкой молнии сверкнули глаза, и губы девушки снова в жарком захвате его умелых и пылких губ. Они не ведают покоя и хотят лишь повиновения. Но на сей раз гостья не намерена давать слабины, хотя и чувствует, как тело накаляется, а сердце грозится вырваться из груди. Она снова предпринимает попытку оттолкнуть мужчину. Но в следующий миг ее запястья в захвате цепких пальцев его руки, отброшены за голову и покоятся на подушке, в то время, как вторая рука неспешно скользит по телу. Светлые пряди волос приятно щекочут шею. Язык силой размыкает рот, проникая глубже.

Никто никогда ее так не целовал, ничье прикосновение так не волновало… И при всем осознании неправильности, хочется отозваться на ласку короля и поддаться соблазну. Но нельзя… Нельзя! — кричит затуманенный рассудок. Но когда Трандуил отрывается от ее непослушных губ, так и хочется податься им на встречу снова.

Он смотрит, изучая и, конечно, видит ее борьбу. Видит, как высоко вздымается грудь, как мелкая дрожь сотрясает тело.

Еще один подавляющий волю поцелуй, и губы властителя перемещаются на шею, заставляя выгибаться и жадно хватать воздух ртом. Скользят по ключицам, спускаются к груди, целуя и прихватывая через тонкую ткань.

Она и не заметила, как король переместился и теперь не сидит возле нее, а нависает сверху. А сильные руки, подпирая спину, прижимают к себе, давая возможность ощутить всю силу желания. Это пугающая и одновременно манящая неизвестность все больше захватывает. Пальцы силой сжимают ткань на его плечах, но оттолкнуть уже не смеют. А дыхание столь громкое, что кажется, слышит весь дворец.

Но, не смотря на свое состояние, Эверин предпринимает последнюю попытку вырваться из жарких объятий Владыки, призывая остатки благоразумия:

— Что же вы делаете? О, боже… — выгибаясь дугой под его руками, — прошу, отпустите… дайте мне уйти.

В ответ тихое:

— Иди, — заставило ее встрепенуться, — я тебя не держу.

А ведь и правда не держал. Ее запястья давно были свободны. Но свободна ли она сама?

— Иди же, — он чуть отстранился, заглядывая в ее потемневшие глаза, — прекрати все это разом. Просто встань и уйди. Избавь нас обоих от жутких последствий этого странного дня.

Девушка попыталась подняться, но тяжело было даже оторвать голову от подушки. Что это было? Чары?

— Вы держите меня магией, — сделала она вывод.

— О, нет, — Трандуил кратко поцеловал ее в губы, — потому, если хочешь уйти, то ты свободна, — он ослабил объятья, ожидая ее решения.

Свободна? Но она не чувствовала себя свободной. Глаза налились непрошеными слезами. Понять себя сейчас она не могла, как не могла понять всех чувств, наполняющих ее сердце, желаний, повергающих любые светлые мысли.

Но в этот самый момент она чувствовала не только жар его тела, в котором сгорала сама, но и душу, которую некогда видела в отражении глаз белого голубя, невидимой нитью связавшего ее с властителем Лихолесья. И вопреки всему, судьба привела ее сюда, словно показав ее место в этом мире. И вот теперь, ее сердце лихорадочно колотится в груди… словно рвется к нему навстречу.

Губы сами просяще приоткрылись. И все померкло, когда он снова коснулся их, едва заметно улыбнувшись. Руки Эверин взметнулись, обхватывая шею короля, прижимая к себе сильнее. И горячая волна страсти накрыла обоих, погребая под собой проблески здравого смысла. Громкие стоны чарующего удовольствия наполнили комнату.

Это было полнейшее безумие, и сколько оно продолжалось, не ведали оба. Потому, когда дошедший до последней черты правитель, внезапно отступил, падая рядом, отчаянно стараясь выровнять дыхание, Эверин удивленно распахнула глаза, замирая. Завязки лифа распущены, грудь почти обнажена. Платье задрано вверх и девушка лицезреет свои голые колени. Но страстно желающий слиться с ней мужчина, сейчас лежит рядом, тяжело и прерывисто дыша.

— Только не говорите, что это была очередная проверка, которую я не выдержала, — всхлипнула та.

Трандуил с укором взглянул на нее.

— Стал бы я обоих так мучить.

— Тогда почему?

— Это неправильно. Я принуждаю тебя. Ты не отдаешь отчета в том, что делаешь… на что идешь.

— Я хочу этого. Хочу вас. Хочу быть с вами, — уверенно выпалила та.

Король зажмурился, силой удерживая себя на месте:

— Ты должна понимать, что несмотря на чувства, я не смогу сделать тебя женой…, а любовницей ты сама не захочешь стать.

— Стану, — это слово, так опрометчиво слетевшее с ее губ, заставило Владыку открыть глаза.

— Ты не ведаешь, о чем говоришь, — усомнился тот, — Леголас даст тебе гораздо больше.

— Я к нему уже не вернусь после того, что сделала и что сказала… да и не хочу. Я не люблю его так… и так не желаю, — это признание, хотя и не несло сыну радости, зато стало облегчением для отца. — И я стану вашей… любовницей, наложницей, не важно… Если вы любите меня, то я буду вашей женой… не признанной законом и народом…, но вашей, а вы — моим.

Они смотрели друг на друга, и Трандуил пытался уловить в этом чистом взгляде хоть тень сомнения. Но, похоже, оно рассеялось под натиском смешавшихся чувств и смелых желаний.

— Я не смогу отпустить тебя… понимаешь? Я сделаю все для Дэдвуша и если хочешь, распоряжусь доставить в Лихолесье твоего отца, но ты… никогда не покинешь королевства, — предостерег правитель.

— Да будет так, — прошептала Эверин, но слезинка, скатившаяся из уголка глаза, подтверждала ее опасения. Конечно, Дерус никогда не оставит родной город, предпочтя умереть там, нежели в далеком неизведанном краю. А значит, она никогда его не увидит.