Хуан Дьявол 3 часть
Шрифт:
– Да, Ноэль. Вы ни в чем не виноваты. Ваш совет хорош, но ваша добрая воля и мой искренний порыв натолкнулись и разбились о крепкую стену. Я никто для ее сердца, ничего для нее не значу.
– Ты искренне сказал ей правду?
– Я собирался, но она не дала мне даже времени. Она скупа на минуты, они нужны только чтобы страдать и плакать по нему. Отвергает его, пока законно это невозможно; а он упрямо вертится вокруг нее, борется всеми силами, чтобы отдалить ее от меня, и возможно, тоже хочет освободиться. Не то, чтобы я знал, но что еще им остается?
– Что ж, мы знаем правду о его жене. Если он узнает о ней…
– Он убьет ее, и не из-за
– Ты спятил?
– Я не боюсь. Этого не произойдет, если он не вызовется. Я обещал Монике. Обещал и отойду, уеду, я не могу выносить глаз, исполненных благодарных слез. Я отойду в сторону, чтобы не сойти с ума, чтобы не видеть в ее глазах образ другого и не чувствовать желание сжать ее шею. Все кончено, покончено со всем. Этой ночью отплывает «Люцифер», и на нем я уберусь отсюда навсегда. Хватит об этом. Вы еще хотите кружку пива? Войдем!
– Скажи мне одно. Ты должен был задать ей один вопрос, и от него зависит твоя дальнейшая жизнь. Ты задал его?
– Нет, Ноэль. Для чего? Все дало мне ответ. Я хотел пригласить ее в путешествие, забрать этой ночью, вытащить из этой могилы, где умирает невозможная для нее любовь, смотреть ей в глаза при другом свете, под другим небом, вырвать с корнем идола в ложных одеждах, которым окутана душа, и снова почувствовать ее сердце в своих руках. Слушать его биение под звездами, и тогда, только тогда спросить ее, значит ли что-нибудь для нее любовь Хуана Дьявола. Только тогда, не раньше.
– Ты упрямый, Хуан. Ладно, выпьем кружку пива.
– Колибри! Ты все еще здесь?
– Я не хотел уходить, ведь вы сказали, что я не смогу вернуться. Поэтому я спрятался и остался ждать вас. Капитан сказал, что я должен быть с вами, заботиться, служить, но если вы гоните меня…
Печально Моника подошла к негритенку, привлекая к себе. Опустился вечер, сумеречные тени окутывали близлежащий сад рядом с высокими стенами, где Колибри ее ждал среди ветвей, чтобы увидеть еще раз. С этим наивным мальчиком снова пришла волна другого мира, с которым она напрасно пыталась порвать.
– Пусть Бог благословит тебя за ожидание, Колибри. Думаю, это он внушил тебе.
– Правда, хозяйка? Вы не сердитесь, что я не послушался? Вы будете всегда со мной разговаривать, когда я буду перелазить через эту стену?
– Я поговорю с тобой сейчас и поблагодарю за последнюю просьбу. Не будь ты ребенком, возможно, я бы сказала. Но это слишком для тебя.
– А вы позволите мне быть всегда с вами?
– Нет, Колибри, ты должен уйти. Твое место с Хуаном, он для тебя все. Неблагодарностью будет забыть о том, что он для тебя сделал. Ты вернешься и передашь письмо. Этим вечером мы бурно разошлись. Я кричала, чтобы он остановился. Он не захотел слушать. Полагаю, это моя вина, потому что я рассердилась, заставила его потерять терпение. На самом деле, у меня нет права заставлять его верить, открывать сердце. Он никогда не говорил, что его сердце со мной. Я говорю глупости. Не жду, что ты поймешь, Колибри, но должна сказать, потому что от долгого молчания чувства внутри начинают портится. Поэтому я и говорю, а ты, наверное, думаешь, что я схожу с ума. Подожди здесь. Я скоро. Я быстро спущусь. Всего несколько строк.
– Если это письмо для капитана, то я быстро отнесу его. Побегу со всех ног.
– Передай его, когда останешься с ним наедине. Не важно, сколько
Сильно взволнованная, Моника прижала к сердцу негритенка и поцеловала в лоб, затем отстранила от себя и быстро поднялась по лестнице.
Нервные пальцы в третий раз порвали письмо, едва начатое, и вновь подрагивающим пером начала она трудную работу: говорить о том, что она его любит, не говоря о любви. Она мягко прошлась по сценам последнего свидания, пока ее страстное сердце сочилось желчью и огнем ревности.
Выписанные слова были бальзамом для гнева, мысли и чувства вихрем вращались. Она подписалась вежливой холодной фразой, проливая обжигающие слезы, словно отрицая каждое притворное слово спокойствия. И наконец, покрыла поцелуями холодные слова только потому, что его глаза их прочтут.
– Колибри, что ты здесь забыл? Тебе здесь не место, мне не нравится, что ты заходишь сюда! Я говорил тебе много раз.
Сверкающие глаза Колибри испуганно вращались, но он не отошел. Он стоял перед голым столом портовой забегаловки, где Хуан опустошал стакан за стаканом. Было больше полуночи, в почти опустевшей комнате осталось несколько посетителей, стоявших у фонографа, где раздавались последние ноты игривого канкана, одни – поглощены карточной игрой, а другие – стаканами полынной водки.
Хуан тряхнул головой, пристально посмотрев на мальчика. Его глаза помутнели, разум погрузился в летаргический сон, но сквозь него он всматривался в живые глаза, в смуглое лицо с умным выражением, на робкое, но решительное поведение мальчика, и пригрозил:
– Если не слушаешься, я велю Сегундо не позволять тебе спускаться со шхуны. А теперь…
– Не сердитесь, капитан. Я жду, когда вы останетесь одни. Поэтому вошел. У меня письмо от хозяйки, она велела передать его вам, когда никого не будет, и понятно, что здесь люди, но…
– Дай это письмо!
Хуан встал. Словно ветром смело тучи, и ум прояснился. Рука схватила Колибри, заставив приблизиться. Он выхватил запечатанный конверт, где Моника написала его имя. Словно не понимая, он грубо разорвал и пробежал мутным взглядом по сжатым линиям изящного почерка, и губы исказила гримаса:
– Сеньору Хуану Дьяволу, на борту «Люцифера»… Хорошо еще, что я не Хуан Бога для нее! – он алчно прочитывал и перечитывал каждое слово, читая и рассыпаясь в насмешливых замечаниях: – Письмо такое красивое, такое правильное… Мой дорогой Хуан… Хорошо еще, что она ценит меня… Когда оно дойдет до тебя, ты уже будешь далеко… Ну нет, сеньорита де Мольнар; я совсем рядом. Думаю, ты слишком поспешила передать его Колибри, чтобы прочесть в безвозвратном путешествии… Я верю в твое обещание, что ты удалишься, и мы, безусловно, никогда не увидимся… Забавно, что ты уладила все по своему вкусу. Не могу отрицать, ты умна… я благодарю тебя за великодушие, предоставленный уход… Слышишь, Колибри? Она благодарит за услугу, что не я вернусь и не увижусь с ней. Суд оправдал меня, а она обрекает на вечное изгнание. Меня не слишком интересует этот проклятый остров, но я родился на нем, и у меня тоже есть право, как и у любого из Д'Отремонов.