Хуан Дьявол 3 часть
Шрифт:
– Я не отказываю. И если хочешь играть, разрешаю, пока не доберусь до твоего грязного корабля! Карты, крупье!
Падали карты в накаленной тишине, с волнением Ноэль перечислял:
– Бубновая двойка… тройка пик… пятерка треф… четверка червей… Бубновая дама!
– Я выиграл! – указал Хуан со смесью гордости и радости.
– Не трогай. Двести унций против этого! – предложил Ренато. И насмешливо заметил: – Если только не откажешь мне отыграться.
– Я никогда не отказываю! – высокомерно заявил Хуан. – Карты,
– Ай, моя хозяйка, хозяйка! Мы в самом деле едем в Кампо Реаль?
Ана стояла перед Айме, и словно оцепенела: мясистые губы подрагивали, смуглые щеки от страха стали пепельными. Айме нахмурилась, заставляя мозг быстро сочинять план – первую идею подкинула мать:
– Я злая, живу обманом, разве ты не слышала? Собственная мать так думает. Ее две дочери так далеки от ее сердца, одна возвышенная, возвышенная – это Моника. А злая я, конечно же. Я способна на любую низость, ведь у меня нет сердца. Д'Отремон меня купили своей уважаемой фамилией. Я их собственность, понимаешь? Понимаешь?
– Я понимаю, куда мы едем. Вы не знаете, как там все стало после отъезда сеньора Ренато. Сеньора позволила делать Баутисте все, что взбредет в голову. Когда сеньора София распоряжалась в Кампо Реаль…
– Я знаю, но скоро не она будет приказывать, а я, поняла? Только этого я смогла добиться.
– Но я у Баутисты в черном списке! – пожаловалась испуганная Ана.
– Ты со мной. Пока служишь хорошо, тебе нечего бояться. Послушай, Ана, до того, как сеньора Д'Отремон взяла тебя к себе, ты жила в высокой части имения?
– Да, хозяйка, я работала на плантации кофе. Это ужасно! Загрузить корзину вот такого размера, срывать каждое зернышко по одному, и носить на голове. А когда корзина переполнится, тогда можно поесть. И в хижинах спали все вместе, как собаки.
– Не все живут так. Есть танцы, иногда праздники. А чуть выше ущелья живет женщина, которую все уважают.
– Ах, да! Там живет Чала, колдунья. Все называют ее Карабоссе. Ее всегда зовут для умерших, чтобы она одела их в саван, а еще когда кто-то родится. Она продает мази от заболеваний, амулеты для привлечения любви, шелковые куклы для мести, потому что то, что делают с куклой, будет происходить с человеком, которому мстят.
– Говоришь, ее зовут, когда рождается ребенок?
– Да, хозяйка, почти все женщины кофейной плантации для этого зовут ее. Когда хотят, чтобы ребенок родился или не родился. Она исцелила многих от всяких болезней, но я боюсь ее.
– Мы сходим к ней. Никому не говори. Сделаем так, что никто не узнает, но эта женщина поможет мне. Я дам ей столько денег, сколько она никогда в жизни не видела, и она сделает, что я велю.
– Ренато, наконец ты пришел! Я умираю от беспокойства, сынок!
– Не стоит, мама.
Солнечный свет омывал центральный двор старого жилища Д'Отремон. Ренато,
– Ты не ночевал дома, Ренато.
– Действительно, – подтвердил Ренато с дурным настроением. – Я гулял, но…
– Не уделишь мне несколько минут, сынок? Я возвращаюсь в Кампо Реаль и забираю Айме. Ты ведь желал этого? Просил…
– Я уже несколько дней прошу об этом.
– А теперь расхотел? Тебя не волнует? Все равно? Вижу, ты очень огорчен. И я чувствую себя больной. Не зашел бы ты ко мне…
Ренато тихо позволил себя увести, а беспокойные глаза матери читали на его лице следы ужасной бури, опустошившей душу. Она привела его в просторную спальню с большими окнами, закрытыми шелковыми шторами, через которые едва проникал дневной свет, болезненный для глаз Ренато. В свежем воздухе, отдававшем лавандой, в приятном тусклом свете знакомой обстановки он почувствовал, что расслабляются натянутые нервы. Будто он вернулся в детство и обрел в материнской нежности защиту от всех зол.
– Ради Бога, садись, сынок. Вижу, ты тоже болен. Хочешь, я попрошу принести тебе чего-нибудь освежающего, чашку чая?
– Нет, мама, я ничего не хочу. Я слушаю тебя, потому что ты хочешь, а потом…
– Потом я оставлю тебя в покое, знаю. Позволить тебе это в моих силах. Если Бог хочет, чтобы ты был в покое. Если покой твоей души можно достигнуть любой ценой. Если мы снова начнем друг друга понимать, сын мой, то я согласна. Если позволишь мне немного позаботиться о твоем счастье.
– Моем счастье? Никто не счастлив, мама.
– Я знаю. Но есть много способов жить, не чувствуя себя несчастным. Если ты попытаешься, примешь свершившееся, вернешься на старый путь, позабыв обо всем и исправишь жизнь…
– Я не могу покинуть женщину, которую люблю. Не могу уехать, пока соперник оскорбительно и дерзко бросает мне вызов. Теперь я сам дал ему сильное оружие – деньги. Я играл и проиграл. Много денег. Знаю, это не важно, знаю, что мы богаты. Мы можем бросать на ветер деньги, а руки все равно будут полными. Я бросил пригоршню, а он поднял ее. Видела бы ты, как он смеялся, погружая руки в монеты!
– О ком ты говоришь? Ты расстроен, Ренато!
– Хуан Дьявол уже не нищий! Он получил наследство!
София Д'Отремон покраснела так, словно ее голова вот-вот взорвется. Затем впала в расстройство, ошарашенная услышанным.
– Ты сделал это? Ты искал его?
– Не искал. Я пошел бродить, как помешанный. Я не хотел ссориться с Айме, ломать в щепки дверь. Я слишком сильно ненавидел ее в ту минуту. Когда я увидел бумаги, когда понял, что это ее затея, когда связал все со словами, сказанными мне по выходе из суда, я люто ее возненавидел. Это она хотела, чтобы Моника приняла постриг. Она ревнует к моему уважению, чувствам.