Хуан Дьявол
Шрифт:
– Я жду, что мне подчиняются, когда я приказываю, потому что мы почти в западне, и все должны подчиняться моему приказу, как на корабле в открытом море.
– Корабле в открытом море? – повторила Моника как-то насмешливо.
– Да. Закончились ночные прогулки, спуски к молу и бессмысленные занятия с Сегундо.
– Вижу, ты подслушивал нас.
– Слышал, а это не то же самое. И чтобы отрезать корень зла, не выходи из хижины без моего разрешения. Я лучше передам тебя в тюрьму, чем похороню. Мы в самой гуще опасности, которую можно себе представить.
– Разве это не предлог
– Твоим жандармом буду я сам. С тобой нельзя верить в хорошее. Есть только шальные поступки и обманы. То же самое с Сегундо, Колибри. Все всегда заканчивается тем, что они делают то, что приказываешь и говоришь ты. Я велю обустроить для тебя хижину, но мы поделим ее. Больше не пугайся, не стоит. Меньше места было в каюте Люцифера, поэтому я не подойду к тебе.
– Что значит, не в монастыре? Даже не прибыла в монастырь? Что ты говоришь, Янина?
– Так сообщили Сирило. Он оставил цветы и письмо. Не знаю, хорошо ли это. Он оставил их, потому что понял, что сеньора Моника не задержится. Он сказал, что на углу услышал о событиях на Мысе Дьявола. Кажется, нанятый кучер принес эту новость, который отвозил сеньору Монику туда. Этот человек рассказал…
– Что рассказал?
– Он был в бешенстве. Солдаты выгнали его оттуда, велели покинуть место и отказаться от обратной поездки. Кажется, хозяин поместья, где он должен был проехать, перекрыл путь. Не знаю, правда это или нет, потому что я слышала, как Сирило сказал, что вы пришли оттуда. И никто не обратил внимания.
– Мне дали пройти. Там были солдаты, но мне дали пройти. Теперь вспомнил, да! В таком случае, Моника… Нет, невозможно! Я поеду туда прямо сейчас.
– Сирило заверили, что дело серьезное, несколько рыбаков подняли восстание, и сам губернатор сказал…
– Карету! Коня, немедленно! Я пойду за Моникой, вытащу ее оттуда, никто мне не помешает!
– Ренато, сынок!
Недовольный и разгневанный Ренато Д`Отремон остановился, София подошла к нему и положила руки ему на грудь.
– Поговорим позже, мама. Пока невозможно! Ты не знаешь, что произошло!
– Знаю. Я только что говорила с Сирило. Поэтому я хочу поговорить с тобой, узнать, о чем думаешь, прежде, чем уйдешь. То, что происходит – очень серьезно.
– Чем серьезней, тем скорее нужно выехать.
– Это будет бесполезно. Солдатам приказано стрелять по всему, что приближается к линии.
– Я уже пересек ее однажды и ничего не произошло. Не беспокойся, они не выстрелят в меня.
– Прошло несколько часов. Теперь все иначе. Глаза всего Сен-Пьера устремлены на это несчастное дело. Янина сказала тебе, что губернатор отправился туда.
– Еще одна причина, что у меня не возникнет препятствий.
– Но разве ты не понимаешь, что твое поведение доведет сплетни до предела?
– Какое это имеет значение, когда речь идет о Монике? Для меня она на Мысе Дьявола! Для меня она окружена врагами! И ты хочешь, чтобы я бросил ее, мама?
– Я пытаюсь вразумить тебя, дабы избежать скандала, ради нее же. Ты забыл, о чем думают люди, что вокруг тебя ходят подозрения? Не мне напоминать, что кровь твоей жены еще свежа.
– Пусть думают, что хотят, говорят, что хотят!
София Д`Отремон подбежала к боковой двери, куда поспешно вышел Ренато. Затем раскрыла окно и выглянула на улицу. Освещение изменилось, словно большое красноватое облако затмило яркий свет горящего полдня. Она невольно испугалась, услышав далекий и глухой удар грома. Поискала взглядом, кого бы спросить, но никого не увидела на тихой улице, самой старой и роскошной в этом районе Сен-Пьера. Слабый шум, казалось, шел из-под земли, небо порозовело, затем побледнело. Но София не смотрела ни на небо, ни на суровую вершину Мон Пеле, спящий шестьдесят лет вулкан. Никто не боялся ужасного великана, у подножья которого бурлила многолюдная роскошная жизнь, напыщенная и лихорадочная, полная борьбы и страстей. Она лишь смотрела на роскошный экипаж, который мелькнул перед ней, управляемый руками ее сына. Им овладели неукротимые страсти, он приговаривал:
– Я должен защитить ее. Я должен спасти ее сам!
– Видел, Сегундо? Ты слышал три грома?
– Да, видел и слышал. Оставь меня в покое.
Облокотившись на самое высокое окно, Сегундо Дуэлос долго смотрел в подзорную трубу, наблюдая, как за линией, охраняемой солдатами, ходят мундиры, между режущим хребтом утесов и тесной зеленью заросшего поля.
– Меня испугали эти залпы, они не с неба. Я чувствую, как будто они под камнями, как будто море ходит здесь под ногами. И солнце стало таким некрасивым.
– Некрасивым, но теперь снова прекрасно. Ты оставишь меня в покое, Колибри?
– А ты не видишь вон там, на горе? Поверни трубу и посмотри, Сегундо.
– Я должен смотреть на то, что велел капитан, солдат нет там наверху.
– Но посмотри на секунду. Ты видел хоть раз черное облако, как чернила? Вон маленькое облако, черное-черное. Посмотри, другое! Это гора испускает их там сверху! Что это, Сегундо? Там есть люди?
– Люди на Мон Пеле? Не говори глупостей. Разве не видно, что они не смогут туда подняться? Даже наполовину никто не поднимался. Мон Пеле был вулканом, но потух, когда ни мы, ни наши матери еще не родились. Моя бабушка говорила, что в молодости видела, как она однажды горела.
– Вот как? Горела гора? И как горела?
– Выпускала из жерла горящие камни и огненные реки, которые уничтожили там все поля. Говорят, земля дрожала, а дома падали.
– Исчезло облако, Сегундо, исчезли оба! – указал Колибри с искренним восхищением.
– Да, исчезли, а ты отвлек меня, – пожаловался раздосадованный Сегундо. – Куда ушли солдаты и кареты с дороги? Капитан приказал смотреть, откуда и куда. Это куда важнее, чем чернильные облачка. Теперь, если он спросит, я должен ответить, что это из-за тебя.