Художник зыбкого мира
Шрифт:
Трамвай как раз шел по стальному мосту; колеса громко постукивали. Итиро, стоя на коленях и глядя в окно, вдруг указал на воду, мелькавшую внизу, и доктор Сайто нагнулся к нему — посмотреть, что там такое. Потом он еще что-то сказал мальчику и поспешно поднялся, поскольку трамвай уже подходил к остановке. На прощанье он снова выразил надежду на «успех усилий нашего общего друга, господина Кио», поклонился и прошел к выходу.
Как всегда, на этой остановке — сразу после моста — в трамвай село очень много народу, и дальше мы ехали уже в битком набитом вагоне. Как только
Итиро подошел к афише поближе и вдруг громко рассмеялся.
— И сразу видно, что это чудовище ненастоящее! — крикнул он, показывая пальцем. — Любой тебе скажет, дед, что оно сделанное! — И он снова засмеялся.
— Итиро, пожалуйста, не так громко. На тебя все смотрят.
— Но это же просто смешно, до чего это чудовище выглядит ненастоящим! Разве может оно кого-то напугать?
И лишь когда мы уже сидели в зале, уже после начала фильма, я понял наконец, зачем Итиро брал с собой плащ. Минут через десять, когда послышалась зловещая музыка и на экране в клубах тумана появилась темная пещера, Итиро шепнул мне:
— Какая скука! Ты мне скажи, когда будут показывать что-нибудь поинтереснее, ладно?
И с этими словами он исчез под плащом, накрывшись им с головой. Через минуту послышался рев, и из пещеры показался гигантский ящер. Ручонка Итиро крепко вцепилась в мою руку, и я, искоса глянув на него, увидел, что второй рукой он изо всех сил сжимает края плаща, чтобы даже щелочки не осталось.
Почти весь сеанс он так и просидел под плащом. Иногда он дергал меня за руку и спрашивал из своего убежища:
— Ну что, интересней не стало? — И мне приходилось наклоняться к нему и шепотом описывать происходящее на экране, и тогда в складках плаща появлялась маленькая щелка. Но при малейшем намеке на появление чудовища щелка немедленно закрывалась и мой внук заявлял: — Нет, опять скучно. Не забудь сказать, когда снова станет интереснее.
Впрочем, когда мы вернулись домой, Итиро рассказывал о фильме с огромным энтузиазмом.
— Это самый лучший фильм из всех, какие я видел! — повторял он. Даже за ужином он все еще продолжал излагать свою собственную его версию, то и дело спрашивая: — Тетя Норико, мне рассказывать дальше? Дальше ведь ОЧЕНЬ СТРАШНО! Рассказывать или нет?
— Ты меня и так уже напугал, Итиро. Я даже есть не могу, — отвечала Норико.
— Предупреждаю: дальше будет еще страшнее! Ну что, рассказывать?
— Ох, прямо не знаю, Итиро! Ты так меня пугаешь!
Собственно, я совершенно не собирался затевать за ужином какой-то серьезный разговор, но не упомянуть о нашей случайной встрече с доктором Сайто, рассказывая о событиях дня, было бы просто неестественно, и, когда Итиро на минутку умолк, я заметил невзначай:
—
Обе мои дочери тут же забыли об ужине и удивленно уставились на меня.
— Но ни о чем существенном мы не говорили, — усмехнувшись, поспешил я их успокоить. — Правда, не говорили. Просто обменялись любезностями, вот и все.
Дочерей мои слова, похоже, не убедили, однако они вновь принялись за еду. Потом Норико быстро глянула на свою старшую сестру, и Сэцуко спросила:
— Здоров ли доктор Сайто?
— По-моему, да.
Некоторое время мы ужинали молча, затем Итиро опять принялся рассказывать о фильме. В общем, лишь под конец ужина я продолжил:
— Да, вот еще: оказывается, доктор Сайто встретил на днях одного из моих бывших учеников. Куроду. Похоже, Курода получит место в этой новой школе.
Я поднял глаза и увидел, что мои дочери опять перестали есть и настороженно переглядываются. И я снова — в который уже раз за последний месяц — отчетливо почувствовал, что они давно уже обсуждают друг с другом нечто важное, касающееся именно меня.
Позже вечером, когда мы сидели за столом и читали свои газеты и журналы, наше внимание привлек какой-то глухой ритмичный стук, доносившийся из глубины дома. Норико тревожно вскинула глаза, но Сэцуко поспешила ее успокоить:
— Это Итиро. Он всегда так ведет себя, когда уснуть не может.
— Бедняжка, — пожалела племянника Норико. — Ему, наверное, чудовище мерещится. Зря ты, папа, потащил его на такой фильм.
— Ерунда! — возразил я. — Фильм ему очень понравился.
— А по-моему, папа, тебе самому больше всех хотелось его посмотреть, — усмехнулась Норико, поглядывая на сестру. — Бедный Итиро! Повели ребенка в кино, называется!
Сэцуко растерянно посмотрела на меня.
— Но это так мило, что папа сходил с Итиро в кино, — пролепетала она.
— То-то он теперь и уснуть не может! — не сдавалась Норико. — Нет, это просто даже странно — тащить ребенка на такой фильм! Сиди, сиди, Сэцуко, я сама к нему схожу.
Сэцуко посмотрела вслед сестре и сказала:
— Норико всегда отлично умела ладить с детьми… Итиро будет по ней скучать, когда мы вернемся домой.
— Да, наверное.
— У нее это всегда здорово получалось. Помнишь, папа, как она играла с малышами Киноситы?
— Еще бы! — откликнулся я со смехом. И прибавил: — Только сыновья Киноситы теперь так выросли, что сюда уже и не заглядывают.
— Да, она всегда отлично умела ладить с детьми, — повторила Сэцуко. — Как грустно, что ей уже столько лет, а она все еще не замужем!
— Это верно. Война сыграла с ней злую шутку.
Мы некоторое время молчали, уткнувшись каждый в свою газету, потом Сэцуко снова заговорила:
— Так значит, вы с доктором Сайто сегодня совершенно случайно в трамвае встретились? Он, по-моему, очень приятный человек.
— Да, очень. И сын его во всех отношениях достоин отца.
— Правда? — задумчиво проговорила Сэцуко. Мы еще какое-то время читали. Но долго молчать моя дочь явно не могла.