ХУШ. Роман одной недели
Шрифт:
Он не чувствовал этот дом родным, он сбежал из интерната и начал бродяжничать. Его с боем ловили, силком возвращали, но он вновь сбегал и опять бродяжничал. В конце концов на него махнули «покусанной рукой», потому что неадекватности «этого дитяти войны» начали бояться даже воспитатели. К тому же внешний вид Курта внушал чувство опасности. Ведь Курт никогда не улыбался и всегда и на всех смотрел исподлобья.
На каждую реплику взрослых он старался огрызнуться. Холодные, потухшие глаза отражали любой злой или ироничный взгляд. А вкупе с острыми скулами и колючей
На самом деле, я выяснил, Курта звали Аббас – что значит «хмурый, суровый». Но такое имя, и тем более напрашивающееся производное от него прозвище Абзац, не очень подходит вожаку. И тогда в честь своего кумира, не Курта Кобейна, а черного волка, сожравшего в горном лесу дикого кабана, он взял себе новое прозвище Каракурт.
«Люди хуже зверей, – говорил он, – потому что признают только своих детей». Он считает, что вправе взять оружие, вправе отомстить за свою семью, вправе отвечать бомбой на бомбу. Теперь он живет лишь мыслью о мести. Мести за себя, своих близких, за попранное достоинство своего народа и своей семьи.
Ему постоянно мерещатся какие-то кровавые образы этой мести. Глядя в его злые фанатичные глаза, я понимаю, что у него больше оснований мстить этому миру. Прощаясь с ним, я чувствовал, что рано или поздно обязательно вернусь, чтобы воспользоваться силой Каракурта. Потому что стая – это сила, и эта сила рано или поздно должна была мне понадобиться. А когда она мне понадобилась, я привел Курта в нашу группу ХУШ.
День четвертый
Четверг. 16 февраля
Глава 1
Взялся за ХУШ – не говори, что не дюж
Утром меня разбудил звонок, но не рев будильника, а писк телефона. Этот звук тихой сапой пробрался сначала под подушку, а потом медленно, но настойчиво, словно сквозь пелену из пуха и пыли, зарылся в сон, прогрызя корку, а затем и подкорку, чавкая все громче и чаще.
Очень плохое предчувствие охватило меня. Будто кто-то копается в моем грязном белье, как мыши в луковой шелухе. Когда тебя резко выводят из сна, что еще фонтанирует образами и страхами, нагрузка на сердце резко увеличивается.
– Алла… – выдохнул я, а уже потом, взяв трубку, сказал, стараясь звучать как можно бодрее: – Алло! Это ты, Алла? – потому что только моя племянница могла меня потревожить в столь раннее время. – Что случилось, Алла?
В ответ в трубке раздался незнакомый мужской голос с осведомляющей жесткой интонацией:
– Это не Алла!
– Кто это? – недовольно покачал я головой, со всклоченной щетиной на ней.
– Это Федор Сергеевич Бабенко.
– Федор Сергеевич
– Вы только не волнуйтесь, вас беспокоит капитан Федеральной службы безопасности. – И, словно вспомнив, что позвонил слишком рано, фээсбэшник в замешательстве добавил: – По очень важному делу.
– А… – протер я глаза и зевнул, словно давно ждал их звонка, словно их звонок не один год сидел в моем подсознании и стал чем-то обыденным и привычным. И я не удивился, когда он после долгого шуршания наконец-то показался наружу и явил себя свету. Я уже давно был готов к такой ситуации. С другой стороны, могло быть и хуже – ведь в моем подсознании также сидели и страхи за Алю.
– Вас это не удивляет? – спросил капитан ФСБ.
– Нет, нисколько. Рано или поздно это должно было произойти, – честно ответил я, зная, что ко многим из моих знакомых и друзей они уже обращались. Многие мои коллеги в институте, где я преподавал культурологию, давно сотрудничали со спецслужбами.
– Мы могли бы с вами встретиться и поговорить с глазу на глаз?
– Зачем? – А правда, зачем мне встречаться с глазу на глаз с серой мышью?..
– Мы знаем, что вы в хороших отношениях со многими людьми, нас очень интересующими. Например, в газете вы активно вступали в дружеские дебаты с нацболами и фашистами. И они к вам хорошо относятся. Впрочем, это не телефонный разговор.
– Ладно, давайте завтра.
– Нет, завтра может быть уже поздно, – отвечал незнакомец.
«Что за спешка? – подумал я, не медля направляясь в сортир, так меня пробрала волна внизу живота. – Все-таки радиотелефон – великое изобретение».
– Давайте сегодня. Я могу подъехать в любое удобное для вас время и место.
– Сегодня так сегодня, – согласился я. – Давайте тогда в ресторане «Рай», это в цоколе гостиницы «Эльбрус». Там очень приличная кухня, впрочем, вы должны знать.
Вначале я хотел было пригласить его домой, угостить финиками с чаем и попросить заодно купить свежих лепешек. Но потом подумал, что это чересчур гостеприимно по отношению к спецслужбам. Что скажут коллеги по цеху, если узнают? А раз все равно надо выходить на улицу, то лучшего места для завтрака не найти.
Да, наглости мне не занимать, но должен же я как-то попользоваться их служебным положением. Раз они сами его так вероломно используют. К тому же лучше по привычке разобраться со всеми неприятными делами с утра, чтобы потом не забивать себе голову.
– Хорошо, – согласился с моим предложением Бабенко, – Тем более ресторан «Рай» буквально в двух шагах от вашего дома – только дорогу перейти. – ФСБэшник явно кичился своими познаниями в местной кухне.
– Вот и договорились! – обрадовался я, сливая в унитазе воду, а сам подумал: откуда им известен размер моих шагов.
– Тогда через час в «Рае».
– Отлично, но только учтите, я не успеваю позавтракать. Так что молочные реки и кисельные берега будут на вашей совести.