Хвост павлина
Шрифт:
И в это время на дороге появился абориген. Он двигался как-то странно, но в чем была эта странность, сначала трудно было понять. Абориген раскачивался из стороны в сторону, как разболтанный фургон, которому только бы дотащиться до ремонта.
«У него нет колес!» — воскликнула Лю.
«(A^2 + B^2 — C^2)/k! — выругался Ис. — Как же он передвигается?»
Абориген двигался, переставляя какие-то две палки, а другими двумя палками загребая воздух по бокам.
«И смотрите, не падает!» — удивилась Мю, при этом Аш воспользовался случаем и погладил ее колесо,
Абориген приблизился. Он долго и внимательно разглядывал пришельцев, и в голове его проносились — сначала медленно, а потом все быстрей — будущие телеги, кареты, поезда, будущие автомобили, трамваи и троллейбусы…
«Отдыхаете? — спросил абориген. — Да, вам уже можно отдыхать. — Он крутанул колесо Мю, не видя в этом ничего неприличного. — А нам отдыхать некогда. Мы тут, как белка в этом… как его…» — Он не договорил. Он лишь махнул рукой и пошел своей дорогой.
— И что же дальше? — спросила миссис Смит.
— Дальше? Как пошел своей дорогой, так с тех пор и идет… Тогда для него колеса были в диковинку, а теперь куда ни погляди — всюду колеса…
— Это была внеземная цивилизация?
— Может, внеземная. А может, земная, прилетевшая из будущего, чтобы поделиться опытом с прошлым. Иначе откуда прошлое узнало бы про колеса?
— Гарри, что-то я ничего не понимаю… Прошлое узнает от будущего, будущее узнает от прошлого… А откуда они все узнают? Вы меня, Гарри, совсем запутали.
Гарри Уатт спрятал в карман свои листки.
— Вы знаете, миссис Смит, что такое бог из машины? Был в древних трагедиях такой персонаж, который распутывал все ситуации. Так вот, я человек из машины. Но я ничего не распутаю, а только больше все усложню.
— Теперь я понимаю. Да, Гарри, теперь я понимаю… Эти колеса… Эти машины… Они вытесняют самое сокровенное, человеческое… Но ведь полностью они не могут заменить человека? Ведь не смогут?
— Две машины стоят над пропастью, над которой проложен мост. Все рассчитано, все учтено. Никто не летит в пропасть.
— Нет-нет, Гарри, не надо!
— Машина говорит машине…
— Они разговаривают?
— А почему бы и нет? Раз они мыслят… «Машина! — говорит машина машине. — Я тебя люблю. Я люблю каждую твою деталь, каждый винтик, каждую шестеренку. Когда мои телекамеры впервые увидели тебя, а мои микрофоны впервые услышали тебя, мои двигатели задвигались быстрей, мои счетчики показали самое высокое напряжение».
— О боже! — воскликнула миссис Смит. — Зачем вы мне рассказываете эти кошмары?
— Простите, миссис Смит, машина еще не кончила. «Между нами, машина, продолжала она, — проложен мост, который не даст нам свалиться в пропасть. Но ведь у нас нет чувств, моя любовь к тебе — это механическое явление, необходимое для разрядки аккумуляторов, для снятия высокого напряжения, которое может каждому из нас повредить. Чисто физическое влечение, а никакое не чувство. Ведь ты ничего не чувствуешь ко мне, машина? И я к тебе ничего не чувствую… Значит, мы будем счастливы, мы не свалимся в пропасть,
— Какой ужас!
— Почему ужас? Человечество постепенно к этому привыкает и, создавая машины, изменяет себя по их образу и подобию. Ученые даже утверждают, что человек — всего лишь запрограммированная машина, приучают человека к этой мысли, чтобы потом она не была для него неожиданностью.
— Потом? Значит, еще не скоро? — миссис Смит вздохнула с облегчением. Как вы напугали меня! Все-таки человек — не машина, о себе, во всяком случае, я не могу этого сказать… Хотя и без машины тоже нельзя: пришлось бы пользоваться городским транспортом.
Столь интересно начатый разговор был прерван появлением хозяйки дома. Пока миссис Хост разгружала поднос, миссис Смит ей объяснила, что вернулась за своей сумочкой, и получила приглашение остаться, выпить за здоровье мистера Хоста. Это последнее предложение миссис Смит несколько удивило, и она не сочла нужным скрыть свое удивление.
— За здоровье инспектора? Право, я даже не найду, что сказать. А вы, Гарри? Вы мне позволите, миссис Хост, называть вашего приятеля Гарри? Он мне позволил…
— Пожалуйста, не стесняйтесь, — сказала миссис Хост. Но миссис Смит все-таки немного стеснялась.
— Он мне позволил называть его Гарри, потому что мы с ним любим короткие слова. Чтобы люди могли покороче познакомиться, им необходимы короткие слова.
— Чтобы быть на короткую ногу, — объяснил Гарри. — Тем более, что жизнь коротка.
— Вы уже заметили, что жизнь коротка? — съязвила миссис Хост. Подумать только, я вышла всего на несколько минут, и вы уже это заметили!
Миссис Смит понемногу брала бразды в свои руки:
— Миссис Хост, почему бы Гарри не называть вас Лиззи? Тогда мне не будет казаться, что я здесь лишняя. А меня, Гарри, называйте Джекки. И вы, Лиззи, если не возражаете. — Миссис Смит торжественно подняла бокал. Гарри, Лиззи, так за что же мы пьем? За здоровье мистера Хоста?
— Я с удовольствием, — сказал Гарри.
— Очень мило! Вы, Гарри, настоящий человек из машины. Лиззи, он вам не говорил, что он человек из машины? Это потому, что у нас технический прогресс. Гарри говорит, что машина создает человека по своему образу и подобию.
— Это разговор для моего мужа. Он бредит всеми этими техническими усовершенствованиями.
— Что касается меня, — сказала миссис Смит, — то я согласна работать, как лошадь, только бы иметь возможность мыслить и чувствовать, как человек. Волноваться, любить и даже страдать… Нет, пожалуй, страдать это лишнее.
— Но ведь страдание — самое человеческое чувство, возразила миссис Хост, однако миссис Смит и тут нашла оправдание:
— Я достаточно буду страдать от того, что буду работать. А помимо этого я хочу жить полной жизнью: волноваться, любить. Я не хочу быть человеком из машины, не хочу быть ее деталью. Деталь легко заменить, а если меня заменят, от меня ничего не останется.