I'm a slave for you
Шрифт:
С каждым днем ей становилось лишь хуже. Руки и ноги точно наливались свинцом, не желая делать ни единого движения. Голова болела все сильнее, а желудок отказывался принимать даже самую мягкую пищу, исторгая ее обратно. Один лишь взгляд на еду заставлял Джеки искривиться, словно пред ней маячит что-то мерзкое, неприятное. И так каждый раз… Пуффендуйка не могла даже вспомнить, когда же она последний раз ела что-то, кроме сушеного хлеба.
Живот Джеки издал неприятный рычащий звук, напоминающий вой охрипшего волка. Пуффендуйка повернула голову вбок, желая убедиться, что «зов желудка» не разбудил спящую неподалеку Гермиону. Гриффиндорка мирно посапывала, отвернувшись к стенке,
Джеки не пыталась воображать из себя столь же важного члена общины, как отважная гриффиндорка. Девушка знала, что не живи она в одном с нею доме, Теодор не забрал бы ее к себе… Во всяком случае – не лично. К остальным рабыням, чьи хозяева оказались убиты на собрании, он послал своих людей, что не слишком-то церемонились с «освобожденными». Пуффендуйка слышала, что кто-то кричал там, в глубине коридоров… Но зачем? Зачем кричать, когда ты в безопасности каменных стен? В эту секунду Джеки и поняла, что мир, в который ее собираются протолкнуть, не тот, что был раньше. Опасность ждет за углом, стоит лишь отойти от прославленной героини восстания – Гермионы.
Джеки грустно улыбнулась, не отрывая взгляда от холодной серой стены. «Если подумать, то я для восстания сделала столько же, сколько и Гермиона. Бежала с проигранной битвы, а потом пряталась, пока меня не поймали и не отправили к Драко…» – подумала пуффендуйка.
Мрак каменной комнаты разбавлял лишь тусклый огонек трех свечей. Теплый светло-оранжевый свет разливался по комнате, освещая полупустое пространство. Холодный серый камень кое-где потрескался, кое-где зарос пушистым мхом. Джеки отметила про себя, что пожелала бы не видеть всего этого вовсе, чем знать, что поселили ее в холодной сырой пещере, спрятанной под тонной промокшей от дождя земли.
Зеленые глаза пуффендуйки на мгновенье закрылись. Джеки сделала глубокий вдох, стараясь расслабить мышцы живота и унять все нарастающую боль. Она осторожно поднялась с кровати, выставив ногу вперед, чтобы не упасть. Холодный камень обжег ей ступню, но сил на то, чтобы недовольно поднять ногу, у девушки не оказалось. В неприветливом Мэноре было гораздо теплее. Добрые домовики помогали ей, когда что-то случалось со слабым девичьим здоровьем. Где они сейчас, интересно? Им же не сказали, что Драко погиб…
Короткими несмелыми шажками Джеки добрела до двери. Она остановилась, глядя на танцующую на стене тень. Пламя свечи, стоявшей у самого входа, колышется от сквозняка, заставляя холодных темных созданий запрыгать по стенам, теряя контуры и сливаясь воедино. Пуффендуйка опустила глаза и удивилась собственной смелости. Девушка отворила запертую дверь и вышла в холодный низкий коридор. В каменных стенах проделаны неаккуратные отверстия, а в них воткнуты факелы. Видимо, никто не собирался задерживаться тут надолго, потому люди не думали об уюте и красоте столь мрачного местечка.
Пуффендуйка не знала, куда и зачем она вышла из своей комнаты. Четыре каменные стены вдруг показались ей страшно тесными, и Джеки заставила себя выйти, бежать из замкнутого пространства, точно зверь, спасающийся от проворного охотника. В коридоре тени также плясали на каменных стенах, пугая прохожих. Казалось, что ничто не изменилось… Может, разве что стены теперь только две.
Внезапно, сзади Джеки послышался скрип. Дверь в комнату Теодора медленно отворялась, открывая Джеки свое убранство. В проходе мелькнуло уютное теплое кресло, журнальный столик рядом с ним… Пуффендуйка хотела бы разглядеть помещение
– Не спится? – спросил Теодор, улыбаясь.
Джеки мгновенно залилась густой краской. Теодор же разговаривает с ней так, словно они равны… Ни на мгновенье в голову пуффендуйки не приходила мысль о том, что она может стоять на одной ступени с Теодором. Он столько сделал, он так велик в своем совершенстве… А Джеки – лишь беглая рабыня, освобожденная благодаря его бесконечной милости.
– Я просто хотела осмотреться, – пролепетала девчушка, потупив взгляд.
Нотт улыбнулся своей очаровательной улыбкой и решил, что компания милой застенчивой Джеки не повредит ему. Вокруг столько проблем, столько незавершенных дел и заданий, что голова готова разорваться от тяжести. Зеленые глаза Джеки ярким огнем горели в темноте, точно у кошки. Теодор в два больших шага стер расстояние, разделяющее его и пуффендуйку.
– Составишь мне компанию? – поинтересовался Теодор, улыбаясь.
Ветер, гулявший по коридору, стих. Джеки уже не слышала его ночных завываний. Гул ее сердца, бившегося о ребра, заглушил все посторонние звуки. Девушка еле заметно кивнула, встретившись глазами с Тео, она отвернулась…. Нотт неторопливо пошел вперед, не ожидая, когда Джеки последует его примеру. Ночная прохлада коснулась его идеально уложенных волос, и Тео блаженно закрыл глаза, растворяясь в осенней безмятежности.
Шаги разлетались эхом по небольшому помещению. С каждым шагом коридор, казалось, становится только светлее и светлее. Джеки увидела множество дверей, ведущих в небольшие холодные комнатки, прежде чем Нотт довел ее до выхода из проклятого убежища. Теодор прикоснулся к небольшому отполированному камню. Стена пред ними затрещала, точно рой диких пчел, отъехала в сторону, выпуская пуффендуйку и слизеринца наружу.
Ночной мороз обжег щеки Джеки. Она стыдливо улыбнулась, прикрывая мгновенно покрасневший нос. Девушка поежилась от холода, устремив взгляд куда-то вдаль. Какое красивое место выбрало ополчение… Впрочем, главным критерием их выбора был не приятный пейзаж. Низкие аккуратно подстриженные деревья, чьи ветви покрывали иголки, кивали на ветру, а птицы только начали просыпаться и перелетать от одного к другому, распевая.
Теодор достал из пачки сигарету, но тут же опустил ее, не отрывая взгляда от Джеки, что стояла спиной к нему. Ветер играл с ее длинными светлыми волосами, заставляя их танцевать, кружиться… Нотт находил девушку весьма привлекательной и даже милой, но слишком наивной для столь жестокого мира. Такие, как она – не способны выжить в одиночку. Слизеринец отметил про себя, что если бы Джеки попала к другому хозяину, ей, наверняка, пришлось бы плохо. Впрочем, вряд ли Драко был лучшим или добрейшим из чистокровным волшебников.
Нотт ударил по донышку пачки сигарет, вновь подхватывая одну из тех, что сама бросилась ему в руку. Слизеринец потянул воздух, сжав ее губами, после чего кончик сигареты зажегся, и легкие Теодора наполнились тягучим табачным дымом. Ночная прохлада словно растворилась, уступая место теплу, что разливалось по мышцам юноши. Только сигареты сейчас и могут успокоить его расшатанные нервы… Впрочем… Возможно, что милая беседа с милой глупышкой поможет отвлечься даже лучше, чем никотин.
– Ты что-то очень бледная сегодня, – произнес Теодор, выпустив полупрозрачную струйку дыма изо рта.