И было утро... Воспоминания об отце Александре Мене
Шрифт:
О. Александр рассказывал, что его пригласили на православную конференцию: нужно было сказать своё мнение по поводу рукоположения женщин. «Не случайно, — сказал о. Александр, — Господь облёк Евхаристию в определённые материальные формы — вино и хлеб, хотя мог и в другие. Так и не случайно, что для совершения таинств Господь поставил Первосвященника и Апостолов мужчин». Но о. Александру ответили: «Это не аргумент».
Одна прихожанка просила запретить пить своему мужу. О. Александр ответил: «Церковь не может действовать полицейскими методами. Если я так — запретом — скажу, то это будет уже прямой грех».
После крещения дочери я
Однажды весной мы с о. Александром ехали вместе на 24–м автобусе в Деревню. Он дал мне письмо клерикального противника рока о. Жана Поля Режжембаля, в котором тот обвинял рок в сатанизме. (Наши правые фашисты из «Памяти», люто ненавидевшие католиков, муссировали это письмо, а «музыковеды» из «Молодой гвардии» без указания источника постоянно цитируют его).
О. Александр рассказывал, что его идеологические противники из черносотенных ортодоксов собирают на него материал. Памфлеты, клеветнические черносотенные статьи. Много упражнялся в этом жанре некто Шиманов, он собрал четыре (!) тома таких материалов, переплёл и… привёз (не поленился) к врагу о. Александра тогдашнему настоятелю храма в Новой Деревне.
В 85–м году о. Александр с горечью сказал о статье в «Трибуна люду» с описанием приключений и католической диверсии о. Владимира Н. в Москве; рассказывал и о встрече с Серёжей М., который приехал к нему и с непроницаемым «взором Джоконды» стал спрашивать, а читал ли о. Александр книгу члена Политбюро Яковлева? «Не читал, но заранее со всем согласен», — ответил о. Александр.
К юбилею о. Александра мы приготовили для него торжественный пионерский монтаж. Трое прихожан в шортах, с пионерскими галстуками, я с горном, В. с барабаном читали по очереди поздравительные речевки, которые заканчивались словами: «Церковь! Батюшка! Экуменизм!»
Однажды мы с женой, напутешествовавшись по монастырям, — попали под обаяние одного монаха, и, не спросившись о. Александра, стали выполнять его наставления. О. Александр, узнав это, был очень суров — таким я его никогда не видел: «Как ты мог так поступить? Ты же знаешь, что в лавре не совершается ни венчание, ни крещение младенцев, что монахам всегда запрещено было вторгаться в сферу семьи как не компетентным в ней?» Я не знал, как извиниться за свой грех.
Когда Женя Б. отошёл от прихода, увлёкшись Бультманом, в учении которого утверждается, что Евангелие — это катехизиционные притчи, один прихожанин сказал: «Ну вот мы всегда можем привести в нужный момент мысль или идею о. Александра». Так и апостолы, разве могли забыть слова Иисуса?
И действительно, сознание так пропитано мыслями и идеями о. Александра, что практически в любой ситуации приходит на ум, что сказал по тому или иному поводу о. Александр. Думаю, что многие прихожане могут это подтвердить.
… Летом несколько семей снимали дачу в Новой Деревне. О. Александр сказал: «Обы чно территориально мы разобщены, и вот редкий случай, когда живём вместе».
После развода я не хотел, боялся снова жениться; на мой шутейный ответ, что, если есть невеста, — женюсь, о. Александр показал
О. Александр часто говорил мне, что нужно уметь быть благодарным Богу за все. Для этого он советовал по чёткам благодарить Бога за все: за жизнь, за близких, за веру, за работу, за мир, за здоровье, за страну, и так два круга.
Когда я спросил о. Александра, чем могу помочь ему, о. Александр сказал: «Ничего не надо, лишь бы вы были на высоте, вы и все мои духовные дети. Это самая большая помощь».
О. Александр никогда ни на что не жаловался. Обо всех его бедах я узнавал от других. Всегда своей улыбкой, немного с самоиронией и с элементом «прикола», о. Александр мгновенно мог развеять любую чёрную тучу души.
Конечно, мне в жизни безумно повезло. Миллионы людей мечтали бы увидеть то, что я видел, услышать то, что я слышал, узнать и понять то, что я понял, благодаря отцу Александру и вере, к которой он меня привёл.
Слава Тебе, Господи, за безмерную благость Твою.
О. Степурко,композитор,
Москва
Он был светом.
(Ф. Искандер)
С отцом Александром Менем познакомила меня поэтесса Тамара Жирмунская, которая пришла к нему в тяжелейшие для себя дни, и, как она говорит, он собрал её по кусочкам, вдохнул в неё жизнь. Позже и от многих других людей я слышал подобные слова.
Впервые мы встретились за городом в доме наших общих знакомых. Я увидел человека редкой физической красоты и духовного обаяния. Знакомясь с личностью значительной, обычно некоторое время испытываешь отчуждение, трудность в нащупывании общих точек соприкосновения, пока не выйдешь на разговор близкий и дорогой обоим.
В этом случае ничего подобного не происходило. Казалось, я встретился с человеком давно знакомым. С первой же секунды полился интересный разговор, казалось, давно начатый и случайно прерванный. Выяснилось, что я с отцом Александром действительно был знаком, только заочно: читал несколько его прекрасных богословских книг, изданных на Западе под разными псевдонимами.
Я думал, авторы этих книг живут за границей. Этим для меня объяснялась их огромная эрудиция: сиди себе в любой крупной библиотеке и изучай первоисточники на всех языках. Но я считал, что авторы русские, родились на Западе вдали от корней православной религии: откуда же такая живость, неакадемичность, мощь этического напряжения? Откуда они знают, как писать для нас? И тут всё выяснилось. Священник маленькой подмосковной церкви отец Александр, конечно, знал, как писать — для нас.
Да, общаться с ним было необычайно легко. Я думаю, трудность общения с незнакомцем основана на боязни невольно оскорбить самолюбие человека чуждым ему образом твоих мыслей. Чем самолюбивее человек, независимо от степени его одарённости, тем плотнее его окружает оболочка самозащиты. И это мы чувствуем, и невольно сами осторожничаем. Здесь было совсем другое. Абсолютное, полное безразличие к тому, что о нём подумают другие. Уверен, что его великая верность Богу оборачивалась в обычной жизни необычайной доброжелательностью к каждому человеку.