И было утро... Воспоминания об отце Александре Мене
Шрифт:
Особенность мировоззрения о. Александра заключалась в том, что он с самого начала мыслил православную церковь во вселенском измерении не как религию одного народа, сформировавшую его душу, его историю, а как Благую Весть о спасении всего мира. В этом он был верным последователем Владимира Соловьева, и в этом он един с церковным опытом русской эмиграции. Оказавшись выкинутой за пределы исторического пространства и времени, лучшая часть религиозно мыслящей эмиграции не соблазнилась бесплодной апокалиптикой — уходом из истории, — а воспользовалась небывалой свободой от груза наносных, вторичных традиций государства, социологии, чтобы выработать и явить миру творческий, открытый, исконный лик православия.
Достойно удивления
О. Александр мыслил православие во вселенских категориях, а не в узкоэтнических, будь то славянские или греческие. Как апостол Павел, он болел за отступничество от Христа соплеменного еврейского народа, как Вл. Соловьев, не мирился с разъединением христиан, столь близких по вере в божественность Иисуса Христа, и тем более прискорбным, потому что христианство к концу XX века — всего лишь остров, омываемый, если не размываемый чуждым, если не враждебным ему океаном.
Мыслить православие во вселенском масштабе куда труднее, чем отгородиться в чувстве горделивой правоты избранных. Быть может, в некоторых высказываниях иной раз о. Александр и переступал грань догматически дозволенного. Но даже если были такие, — как живительны они рядом со всевозможными затверждениями, испугами, запретами, которые искажают христианство, так как грешат против основной его заповеди — любви.
О. Александр запечатлел свой апостольский подвиг мученической кончиной в новое, переходное время, когда, судя по всему, разрушительные силы голого отрицания соединились с неизжитыми тёмными силами узости, фанатизма, озлобления. По вещему слову Осипа Мандельштама, жизнь человека располагается вокруг последнего её акта — смерти. Смерть о. Александра — его последний акт просвещения. Да просветит она все ещё не рассеявшуюся тьму!
Никита Струве,главный редактор
«Вестника русского христианства»,
директор издательства YMCA–PRESS,
Париж, в день Преображения, 1991
Удар по церкви.
(Г. Папроцки)
В воскресенье 9 сентября 1990 года отец Александр Мень ранним утром шёл к железнодорожной станции Семхоз, чтобы доехать до Новой Деревни. В этом селе, расположенном вблизи подмосковного города Пушкино, находится церковь Сретения, в которой отец Александр служил много лет. Дорогу из дома к станции он в своей жизни проходил много раз. Но 9 сентября на этой именно дороге ждал убийца. С топором.
Невольно на память приходят слова Христа: «Как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня. Каждый день бывал Я с вами в храме и учил; и вы не брали Меня» (Мк. 14,48–49).
Смерть всегда нечто большее, чем только смерть. Тем более смерть священника, смерть мученическая, смерть насильственная. Удар топором был очень целенаправленным — уничтожить человека, который всю свою жизнь отдал делу обращения людей в христианство. Одновременно это был удар по Церкви.
Отец Александр сам говорил, что решающее влияние на его жизнь имела личная встреча с Христом. Ему было тогда двенадцать лет, и он решил стать священником. Но сначала изучал биологию в институтах Москвы и Иркутска. 1 июня 1958 года был рукоположён в дьяконы, а в сентябре 1960 года в Донском монастыре в священники. Окончил Духовную семинарию в Ленинграде и Московскую духовную академию. В1959 году начал печатать свои работы в «Журнале Московской Патриархии» и в церковной прессе Болгарии и ГДР.
Основные работы издал в Брюсселе,
Трудно представить условия, в каких писались эти книги — отсутствие основной литературы, невозможность дискуссии. Когда-то он сказал мне: «Если бы у меня были библиотеки Парижа, Рима или Лондона…» Но при этом всегда исповедовал принцип, что надо довольствоваться тем, что есть, и использовать все возможности, какие есть.
В последние годы отец Александр очень спешил. Говорил, что много надо сделать, а времени очень мало. В 1988 году приехал в Польшу на месяц. Был только восемь дней. Как будто предчувствовал, что времени у него очень мало. Работал тогда над библейским словарём. Знаю, что за несколько месяцев до гибели работа была «почти готова». Окончил ли? Беспрерывно его отвлекала масса неотложных дел.
Самый трудный период — начало восьмидесятых годов. Религиозной деятельностью отца Александра Меня заинтересовался КГБ. «Беседы» длились по несколько часов. Когда условия жизни переменились, отец Александр с радостью начал деятельность общественную. Лекции, доклады, встречи, дискуссии, статьи и предисловия к различным книгам, интервью, работал в редколлегии первой независимой газеты в России — «Совершенно секретно».
Во время публичных лекций протоиерея Александра Меня залы всегда были переполнены. Его выступления по радио (он участвовал в еженедельной радиопередаче для учащихся) и телевидению привлекали многих слушателей и зрителей. Отец Александр провёл в одной из московских школ урок Закона Божия, первый в системе государственного образования со времён революции. В обществе, которое уже семьдесят лет воспитывалось каждодневно на том, что Бога нет, а религия есть опиум для народа, он провозглашал связь религии и науки, религии и культуры, религии и истории, синтез Библии и науки.
Поражала его невероятная эрудиция. Он легко переходил от одной проблемы к другой из разных областей знаний: геологии, биологии и зоологии, антропологии, философии, истории религии, богословию, истории литературы, поэзии или литургики. Был типичным русским мыслителем, столь редким в других странах, мыслителем, охватывающим различные сферы познания и стремящимся создать синтез: синтез науки и христианства. Был в этом наследником великих русских мыслителей, особенно о. Павла Флоренского, которого высоко ценил. Так же, как и Владимира Соловьева, о. Сергия Булгакова, Николая Бердяева. Но, в противоположность им, отец Александр посвятил себя не созданию личных философских или богословских систем, но таким работам, которые для России являются самыми актуальными.
В своих книгах стремился приблизить библейскую историю к читателям, у которых практически не было доступа не только к трудам по библеистике, но даже к самой Библии (его работы в России переписывали на пишущих машинках и даже от руки). Кажется, что самой любимой наукой отца Александра была библеистика. Выявить облик Христа в Ветхом Завете и рассказать, что вся история человечества вела к этому единственному событию, к воплощению Христа. Хотел он показать Христа не только в своих книгах, не только в литургии, а прежде всего в жизни. Стремился к созданию общины, потому что считал, что община является будущим Церкви в секуляризованном мире. И такую общину создавал в приходе Новой Деревни.