И быть подлецом
Шрифт:
— Да, сэр.
По собственной инициативе я решил сделать ещё один телефонный звонок. Поскольку это нарушало закон, я не хотел звонить из кабинета Вулфа. Поэтому, когда я отправился прогуляться в банк положить на счёт деньги по чеку бывшего клиента, который расплачивался с нами частями, я зашёл в телефонную будку. Я дозвонился Лону Коэну и сказал ему, что хочу поговорить с ним на тему, не имеющую отношения к детективной работе, но тем не менее абсолютно конфиденциальную. Я сказал, что мне предложили работу, за которую платят в десять раз больше, чем получал он, и в два раза больше, чем получаю я, и, хотя у меня нет намерения покидать Вулфа, мне всё-таки любопытно. Не слышал ли он когда-нибудь о типе по имени Арнольд Зек, а если слышал, то что?
— Ничего такого, что бы тебя заинтересовало, — сказал он.
— Что ты имеешь в виду?
— Я хочу сказать, что тебе нужен не воскресный репортаж, а что-то такое, что не лежит на поверхности, но увы… Зек — вопросительный знак. По слухам, он владеет двадцатью членами местных законодательных органов и шестью лидерами районного масштаба. Ещё я слышал, что к нему не подступиться. Ходят слухи, что, если ты напечатаешь про него что-нибудь такое, что ему не понравится, твое обглоданное акулами тело найдут на морском берегу. Но это могут быть просто разговоры. Одна маленькая деталь — надеюсь, между нами?
— Конечно.
— В моём досье про него нет ни слова. У меня была однажды возможность заглянуть туда, несколько лет тому назад, когда он передал свою яхту военно-морскому флоту. Ни слова, что странно, когда речь идёт о типе, который раздаёт яхты и владеет самой высокой горой в Вестчестере. А что за работа?
— Забудь об этом. Я даже и не собирался её принять. Я думал, что яхта у него.
Я решил не продолжать этого разговора. Если когда-нибудь Вулфу придётся бежать из дома и искать себе убежище, я не хотел, чтобы это произошло по моей вине.
Кремер приехал вскоре после одиннадцати. Вид у него был отнюдь не жизнерадостный. Когда он обычно появляется у нас, он намеревается разорвать Вулфа на куски или по крайней мере припугнуть тем, что отвезёт его в полицейский участок или пошлёт за ним наряд, у которого будет бумага, подписанная судьёй. В такие моменты глаза у него горят, а ноги трясутся. На сей раз он был настолько несчастен, что даже позволил мне взять у себя пальто и шляпу и повесить их на вешалку. Но когда он вошёл в кабинет, плечи его распрямились. Он настолько привык выглядеть воинственным, входя в эту комнату, что это происходит уже автоматически. Он пробурчал приветствие, сел и спросил:
— Что у вас на этот раз?
Вулф, сидевший со сжатыми губами, посмотрел на него и затем ткнул в его сторону пальцем.
— Знаете, мистер Кремер, мне начинает казаться, что я осёл. Вчера исполнилось три недели с тех пор, как я прочитал в газете об убийстве мистера Орчарда. В тот самый момент мне следовало немедленно догадаться, почему люди платили ему десять долларов в неделю. Я говорю не просто об идее шантажа вообще, такое предположение напрашивалось, я имею в виду всю операцию. То, как это проделывалось.
— Это вы сейчас догадались?
— Нет, мне всё описали.
— Кто?
— Не имеет значения. Невинная жертва. Хотите, чтобы я вам всё разъяснил?
— Конечно. Но можно наоборот.
Вулф нахмурился:
— Что? Вы тоже знаете об этом?
— Да, знаю. Теперь знаю. — Кремер не хвастался, он оставался всё таким же угрюмым. — Я ничего не хочу сказать против управления полиции Нью-Йорка. Оно работает лучше всех в мире, но это большая организация, и нельзя ожидать, что кто-нибудь знает всё о том, что делают остальные. Я занимаюсь убийствами. Отлично. В сентябре 1946 года, девятнадцать месяцев тому назад, житель города обратился с жалобой к сержанту в полицейский участок. Люди получали анонимные письма, в которых речь шла о нём. Ему позвонил какой-то мужчина и сказал, что, если он подпишется на «Ипподром» сроком на год, писем больше не будет. Житель сказал, что в письмах всё — ложь, что его не проведёшь и что он требует правосудия. Поскольку всё это выглядело достоверным, сержант посоветовался с капитаном. Они вместе отправились в офис «Ипподрома», нашли там Орчарда и насели на него. Он всё отрицал и заявил, что кто-то пытается подложить ему свинью. Тот самый житель слышал Орчарда непосредственно и по телефону и сказал, что у звонившего ему был другой голос и что это, видимо, сообщник. Но никакого сообщника найдено не было. Не было найдено ничего. Орчард не менял своей позиции. Но отказался предоставить список своих подписчиков, сказав, что не хочет, чтобы им докучали. Поскольку состава преступления найдено не было, он имел право так поступить. Адвокат, нанятый жителем города, не смог заставить Орчарда давать показания под присягой. Анонимные письма прекратились.
— Прекрасно, — промурлыкал Вулф.
— Какого чёрта! Что же здесь прекрасного?
— Прошу прощения. Что же дальше?
— Ничего. Капитан вышел в отставку, живёт на ферме на Род-Айленде. Сержант до сих пор сержант. Так и должно быть, поскольку он не читает газет. Он работает в участке в Бронксе и в основном занимается мальчишками, которые швыряют камни в поезда. Только позавчера он снова натолкнулся на имя Орчарда. Таким образом я всё и узнал. Я послал людей к другим известным нам подписчикам Орчарда, за исключением одного из них, который был полным ослом. Я послал множество людей, чтобы они переговорили с теми, кто как-то был связан с подписчиками, и спросили об анонимных письмах. С Саварезе и Мадлен Фрейзер — никаких результатов, но мы раскрыли тот факт, что были письма женщине по фамилии Леконн, той самой, которая содержит косметический салон. Всё то же самое. Письма и телефонный звонок. И она клюнула. Леконн говорит, что письма лгали, и похоже, так оно и было, однако она заплатила за то, чтобы они прекратились, и не сказала ни слова ни нам, ни вам, поскольку не хотела сказала.
Кремер взмахнул рукой.
— Вам что-нибудь понятно?
— Вполне, — отозвался Вулф.
— О'кей! Вы позвали меня, и я приехал, потому что, клянусь Богом, не знаю, что мне это даст. Именно вы блестяще выяснили, что яд предназначался для Фрейзер, а не для Орчарда. Это кажется абсурдом, но что с того? Если в конце концов яд предназначался Орчарду, то кто в этой компании и зачем подсыпал его? И как быть с Бьюлой Пул? Работала ли она вместе с Орчардом или самовольно присвоила себе часть его списка? Господи, мне никогда не встречалось ничего подобного! Не подскажете ли вы мне, где выход? Я хочу знать!
Кремер вытащил из кармана сигару, сунул в рот и сжал её зубами.
Вулф покачал головой.
— Пока нет, — заявил он. — Я сам слегка ошеломлён. Ваш рассказ был слишком кратким, и, возможно, если вы дополните его, это поможет делу. Вы не спешите?
— Чёрт возьми, нет!
— Тогда вот что. Если мы хотим увидеть связь между двумя событиями, необходимо точно знать, каковы были роли Орчарда и Пул. Предположим, что я умный и безжалостный человек, который решил заработать некоторую сумму на шантаже, при этом практически не рискуя.
— Орчарда отравили, а её застрелили, — нахмурился Кремер.
— Да, — согласился Вулф, — но я этого не делал. Я либо знаю людей, которых я могу использовать, либо знаю, как их найти. Я терпелив и богат. Я снабдил Орчарда средствами для того, чтобы тот начал издание «Ипподрома». У меня есть тщательно приготовленные списки людей, занимающихся бизнесом или другой работой, имеющих приличные доходы, а род их деятельности делает их уязвимыми для моих нападений. Затем я начинаю действовать. По телефону звоню не я и не Орчард. Конечно, Орчард, который находится на виду, никогда не встречал меня, не знает, кто я такой, возможно, даже не знает о моём существовании. Действительно, среди тех, кто вовлечён в операцию, очень немногие знают, что я существую, — возможно, только один человек.