И быть роду Рюриковичей
Шрифт:
— Но ты должна обещать мне, что будешь брать с собой Урхо.
Лада улыбнулась:
— Добро, Анна.
— Я накажу Урхо, чтоб не спускал с тебя глаз, моя госпожа.
Лада вдруг спросила:
— Почему не появляется новгородский князь?
Гречанка не удивилась вопросу:
— Не торопи жизнь, моя госпожа. Коли князь Олег твоя судьба, она не минет тебя...
В камышовых зарослях Волхова жизнь вечная. Здесь в изобилии обитают хохлатая поганка и нырок, гордый лебедь и тяжёлый гусь, выводки диких курочек и серых уток. С рассвета и до темна стоит гвалт неустанный.
Весной в камышовую чащобу нет хода человеку — таков неписаный закон: весна — время рождения новой жизни, начало новому потомству. Пройдёт совсем немного недель, и выводок покинет укромное место, гнездовье. Сначала будет жаться к камышам, потом, преодолев страх, выплывет на простор. К середине лета молодь войдёт в рост, от прошлогодок не отстанет, и начнутся птичьи сборы к отлёту в дальние края...
В июле-грознике дозревала в полях рожь, била земле поклоны тяжёлым колосом, усатый ячмень готовился ронять зёрна, время близилось к зажинкам [63] . Смерды говорили: «Перун стрелы мечет, грозами грозит, пора серпы готовить».
63
Зажинки — начало жатвы.
В один из таких дней Олег выбрался к князю Юрию. Покрытый ковровым чепраком конь шёл резвой иноходью, позванивал сбруей. Под князем седло, отделанное золотом, носки сапог зелёного сафьяна вдеты в серебряные стремена. Сопровождали Олега несколько гридней в островерхих шлемах и броне. Растянулись гуськом, переговаривались вполголоса, иногда посмеивались чему-то. Чаще, когда Ивашка рассказывал. Олег был доволен: хорошего парня взял в дружину, ловок, силой не обижен и кормчий отменный, водную дорогу чует. За тот месяц, когда плавали в верхний острожек, убедился.
Небо в облаках, оттого и не парит. Случалось, в жаркие годы новгородцев подстерегала беда — лесные пожары, а от болот смрад шёл, дымы доставали Новгорода. И люд просил богов послать дождь. При Олеге дважды такое было. Тогда небо покрывалось копотью, а солнце через дымную завесу казалось огненным шаром...
Вдали появились стены княжеской усадьбы, и кони, почувствовав скорый отдых, перешли на рысь.
В воротах Олег увидел Ладу. На ней был шёлковый сарафан, а голову прикрывал лёгкий убрус — платок, — из-под которого до самого пояса свисала русая коса. Олег соскочил с коня, подошёл к княжне, заглянул ей в глаза:
— Вот ты какая! Неспроста князь Юрий прятал тебя. Пойдёшь ли ко мне в жёны, Лада?
Она зарделась, но ответила смело:
— Ты сильный и, говорят, умный. Такого я полюблю. А из хором уже направлялся к ним князь Юрий.
Суетилась, встречая гостей, дворня.
Чистым осенним днём, накануне омытым тёплым дождём, когда в воздухе плавала серебряная паутина, Олег увозил Ладу в Новгород. С ней ехали гречанка и лопарь.
Провожая дочь, княгиня уронила скудную слезу. Так уж жизнью определено: дочь растят для мужа, кому она предназначена.
Юрий был молчалив и только в самую последнюю минуту, усаживая Ладу в возок, промолвил:
— Пусть будет жизнь твоя, Лада, такой же ясной, как этот день, и горе не омрачит её.
Ладе было грустно. Здесь, за воротами отцовской усадьбы, навсегда осталось её девичество. Что изготовила ей судьба и каким мужем окажется этот суровый варяг, о прежней жизни которого она знала так мало? Но Лада о том и думать не хотела. Настанет час — узнает...
ГЛАВА 3
Отвыла, отлютовала зима. Тихими морозными ночами трещали деревья в лесу, лопались оглушительно, звонко. Казалось, зиме не будет конца, но всему своё. Отступили холода. С первым теплом плющило снег, а на возвышенностях, на выгреве запаровала земля.
64
Засека — преграда из наваленных деревьев.
По весне новгородцы принялись готовиться к походу. Позвал Олег словен, мерю и чудь, собрались ратники в Новгороде. Загрузили ладьи кадками с мясом-солониной, кожаными мешками с крупой, тюками с разными товарами, а в мае, который на Руси травнем-цветенем именуют, корабли, провожаемые множеством люда, снялись с якорей и, поставив паруса, тронулись в путь.
К вечеру, растянувшись караваном, ладьи, насады и расшивы вошли в Ильмень. Прижавшись к борту, Лада неотрывно всматривалась в берег. Она выискивала усадьбу отца. Там был её дом, её прошлая жизнь. Лада мысленно прощалась с дорогими ей местами.
Подгоняемые попутным ветром, корабли бежали резво, и вскоре далеко позади осталась лишь узкая, поросшая лесом кромка земли.
Больше сотни расшив, насад и ладей ведёт Олег, а на каждом корабле за сотню ратников.
Княжья дружина и новгородцы разместились на первых ладьях, с ними Ратибор, княжич Игорь и Свенельд. Ладью, на которой плыли Олег с Ладой, вёл кормчий Ивашка. Если бы у него спросили, куда направляется князь Олег, он бы не ответил, как не ответит никто. Знают одно: Олег ищет удачи в земле ромеев. Зорко вглядывается Ивашка вдаль — спокойный Ильмень не грозит волной. Но случалось, помрачнеет озеро, поднимется ветер, и разыграется шторм — тогда плохи с Ильменем шутки.
Иногда Ивашка косится на Ладу. Совсем юная и пригожая, в мужских портах и рубахе, она похожа на мальчишку. Её голову покрывает бархатная, отороченная соболем шапочка, а волосы стянуты на затылке в тугой узел, чтоб не мешали.
Ивашка видел — князь любуется женой. Он задумчив, то и дело потирает шрам, а глаза смотрят на Ладу.
Олегу неведомо, чем окончится его поход и вернётся ли он в Новгород, а потому не оставил жену с князем Юрием, да и Лада заявила:
— Жена князя Олега тоже воин!