И быть роду Рюриковичей
Шрифт:
— Нижнюю верёвку к земле прижимайте, рыбу выпустите!..
Лада от Анны узнала о скором приезде Олега. На душе и радостно, и тревожно: неужли это её судьба? И княжна решила: если отец не хочет, чтобы Олег увидел её, она сама покажется ему...
Лада считала дни, становилась то весёлой не в меру, то грустной. Такое поведение не укрылось от старой княгини. Она поведала о том князю. Юрий ответил:
— Ты, княгиня, за Ладой доглядывай. Коли чего, прячь от глаз Олега. Да Анне накажи: пусть при ней неотступно находится.
Минула неделя, за ней другая. Олег всё не приезжал, и Лада решила, что новгородский князь
А у Олега нежданно появились другие заботы. Решили они с Ратибором срубить на Волхове крепкий острожек на тот случай, если кто с недобрым умыслом направится к Новгороду. Ратибор советовал в том острожке старшим Ивашку поставить, но Олег не согласился:
— Ему иное сыщется.
Ивашка, прознав, что воевода о нём речь вёл с Олегом, обрадовался. Он представлял, как выберут они место, станут городить крепостицу, промышлять зверя и строить поселение. Отказ Олега огорчил его, но не надолго. Едва ватага ушкуйников отправилась ставить острожек, как Ивашкины огорчения исчезли. Нрава он был лёгкого, а потому и решил: если князь оставил его в дружине, значит, так тому и быть.
Спустя месяц Олег, взяв с собой Ивашку, вздумал посмотреть, где ушкуйники ставят острожек, удобно ли место.
Княжья ладья немалая, по восемь гребцов с каждого борта. Ивашка был кормчим. Шли всё больше на вёслах, не могли поймать ветер. Плыли днём. К вечеру приставали к берегу, передыхали у костров.
По Волхову берега лесистые, зелёные. Иногда к воде выходили звери — лоси, вепри. А однажды увидели — медведь плавает, барахтается и людей не боится, не пуган.
На седьмые сутки за изгибом реки враз открылся острожек — стены свежесрубленные, густой частокол, башня сторожевая и ворота.
Олегу место понравилось, одобрил: Волхов для обзора открытый, любой корабль издалека разглядишь.
Их заметили, ударили в подвешенную доску, и ушкуйники дружно высыпали встречать князя. Ладья ещё к берегу не пристала, как её потянули на мель. Днище скребнуло по камешкам.
— Князь Ивашку нам привёз! — весело закричали ушкуйники.
— А что, Ивашка, без нас тебе худо?
— Да уж куда хуже!
У Олега сапоги высокие, на берег вброд выбрался. За ним другие заспешили. Ивашка с товарищами обнимается, новгородскими новостями делится. А Олег острожек обошёл, заглянул в просторную избу, в клеть с припасами, засолочную и коптильню. Хорошо осели ушкуйники, не на день, не на неделю, надолго обживают место.
К ночи, когда стемнело, развели костёр, жарили на вертелах мясо вепря, рассказывали, как место выбирали и чем оно им приглянулось. Жаловались — гнус заедает, мошка всякая, а ушкуйник побойчее пошутил:
— Баб бы нам, князь.
— Эт так. Ты уж, князь, постарался бы!
Олег рассмеялся:
— Ивашка вам пришлёт, с него спрос.
— Ты их, Ивашка, в ладью волоком тащи, а какая упирается, вяжи по рукам и ногам...
— Кривых, хромых — всяких примем!
Ивашка вдруг вспомнил бабу-пирожницу с Неревского конца, захохотал. Однако товарищам не сказал, над чем смеётся, только рукой махнул. Кабы узнали, зубоскальства не оберёшься, говаривали бы: «Кой ты мужик, Ивашка, баба в страх ввела!»
Вниз по Волхову, саженях в ста от причала, любимая Ивашкина купальня. Вода здесь чистая, и берег
Как-то пришёл на своё место, а там уже Ратибор разделся, готовится в воду войти.
— Ну что, Ивашка, на тот берег?
Ивашка кафтан скинул, сапоги стянул, а Ратибор уже в воде плещется, пофыркивает довольно, кричит:
— Поторапливайся!
Разбежался Ивашка, нырнул, холодом дух перехватило ненадолго, от движений согрелся. А воевода советует:
— Не мельтеши, грудью волну режь!
Красиво плавал Ратибор, вымахивал свободно, воду не разбрызгивал. Ивашка залюбовался. Выбрались на тот берег, лежали, подставив солнцу открытые спины, разговаривали. Поведал Ивашка, как с ушкуйниками едва не угодил в плен к варягам. Случилось то на Ладоге. Неожиданно столкнулись. Насилу отбились, укрылись в лесу. А Ратибор вспомнил, как с новгородскими купцами до Киева добрался, и, по его рассказу, был тот город и больше, и красивее Новгорода, а Днепр широкий и величавый, вода чистая и спокойная. Стоит Киев на холмах, дома и избы в зелени деревьев, а князья на Горе живут, и весь город стенами крепостными обнесён, и те стены краем в Днепр опускаются. А посад свой киевляне Подолом именуют...
Рассказывал Ратибор увлекательно, и Ивашке как наяву виделся Киев. «Неужли, — думал он, — есть ещё город краше Новгорода?» А воевода посмеивался: поглядишь своими очами — убедишься.
Мысли о походе на Киев не покидали Олега. Своими замыслами он поделился с Ратибором, и воевода с ним согласился. Чем неожиданней для Аскольда и Дира будет появление новгородцев на Днепре, тем меньше крови. Пусть киевские князья думают, что Олег ищет удачи в царстве ромеев.
Во времени Олег с Ратибором определились — весна будущего года, самое лучшее время.
— Начни нынче, киевлянам ли не понять, кто в осень на Царьград ходит: море неспокойное и дорога назад в лёд оденется, — сказал Ратибор. — А к весне и новгородцы лучше изготовятся, и ладей новых настроим. Да и в Киеве сомнений не будет. Мала и Эрика позовём.
— Рать соберём немалую, ты прав, воевода. Кривичей и чудь покличем.
— Уродили бы хлеба, люда-то поведём немало. Не оставил бы Перун милостью.
— Смотрел я, смерды отсеялись. Накажу князьям этой зимой дань брать исполу [60] , а кто из смердов воспротивится, тех сечь и силой отбирать.
60
Исполу — вполовину, наполовину.
— Пошлём ли к варягам за помощью?
Олег повертел головой:
— Варяги за добычей придут — тому Гард и Вукол свидетели. Мы же на Руси сами себе судьи. Держались бы кривичи со словенами заедино.
— Твоя правда, князь. Викинги пришли и ушли, а тебе жить среди русичей.
Удалился Ратибор, а Олег ещё долго сидел задумавшись. Киевские князья в силе большой. Если догадаются, зачем новгородцы идут, жестоким будет сражение. Неожиданно вспомнил Гарда и улыбнулся: коварная мысль пришла в голову...