И грянул в Хренодерках гром…
Шрифт:
Но затем вздрогнул, покосился на вольготно расположившихся рядом магов, не подслушали ли мыслей. На всякий случай перекрестился, сотворив про себя краткую молитву Всевышнему. Говорят, против колдовских козней самое первое дело.
Параскева же, в отличие от мужа, никуда не спешила, лебедушкою плыла от печи к столу, угощала гостей, словно долгожданных, потчевала не скупясь. Словом, тянула время, несмотря на выразительные взгляды супруга.
Алишер ел мало, хотя не знал, когда удастся поесть в следующий раз. Но он никак не мог понять происходящего вокруг, и это не могло не расстраивать. А тут еще хозяин ни с того ни с сего принялся истово креститься, украдкой косясь на гостей. С чего бы это? Хотя крестное знамение нежить не станет на себя
– А скажите, любезные, – задумчиво молвил Алишер, пронзая запнувшуюся на полшаге хозяйку пристальным взглядом, словно уже давно подозревал ее в чем-то недозволенном. – Храм у вас в Хренодерках есть? Нам бы воду освятить перед тем, как в лес идти.
Вздох облегчения, который испустили хозяева, можно было услышать в Безымянном лесу, если хорошо прислушаться, конечно.
– Храм у нас в Хренодерках есть, – жизнерадостно откликнулся голова. – Сейчас прям позавтракаем и пойдем.
«Тем более что кабачок недалеко от храма Всевышнего», – подумал он про себя.
Что ни говори, владелец «Пьяного поросенка» выбрал удачное место для своего заведения. После воскресного посещения храма многие сельчане норовили отбиться от празднично одетого семейства и провести некоторое время в кабачке за чаркой вина, кружечкой пива и задушевной беседой с друзьями. Пока не хватятся супруги, разумеется.
Ведьмаки не возражали против компании, хотя обычно храм возводился на высоком месте и бывал виден издалека, так что путники не могли промахнуться мимо заметного строения. Но тут был один нюанс. Жрецы редко жаловали ведьмаков, чье происхождение считали неестественным и противным Всевышнему, ибо творить пристало только Богу, а те, кто считает иначе, – еретики, чернокнижники и демонопоклонники. Некоторые служители Всевышнего искренне считали, что возведя на костер ведьмака, сделают последнему большое одолжение, избавив от мучений противоестественного существования. Ну и заодно можно прочесть замечательную проповедь для прихожан, плавно перетекающую в народные гулянья. Другие жрецы полагали, что у ведьмаков, как у творений не божьих, души попросту нет, а потому небольшое аутодафе тем более пойдет им только на пользу.
Алишер вовсе не желал ссориться с местным жрецом. Только предания анафеме ему не хватало. Да и местное население и без того не страдает дружелюбием, а заслышав пламенный призыв служителя Всевышнего, тут же примутся ставить палки в колеса. Сильно, конечно, навредить не смогут, но приятного все равно мало.
Впрочем, волновался он зря. Жреца дома не было. Гонорий вышел утром из храма, где с трудом отстоял утренний молебен, и увидел, как в Хренодерки, разбрызгивая дорожную грязь, въехала тройка затянутых в кожу мужчин. То ли наемники, то ли еще кто – поди разбери. По серебряным шипам на одежде, торчащим рукоятям мечей и кинжалов можно было смело сделать вывод, что мужчины приехали не за хреном. Дорожная пыль, толстым слоем покрывавшая одежду, выражение усталости на суровых лицах свидетельствовали о том, что гости приехали издалека.
Жрец задумчиво потеребил жидкую седую бороду и тяжело вздохнул.
– Никак к нам маги по душу умертвия пожаловали? – вопросил он небеса, но ответа, разумеется, не дождался. – И надо же мне было отправить это треклятое письмо! Да еще сдуру про практикующих некромантусов наплел. Лучше бы себе замену какую попросил, – запоздало каялся он. – Надо бы Светлолику предупредить. Куда это Марыська запропастилась?
Марыська действительно запропастилась. Приехавший на сватовство к ведьме вихрастый Лишко соблазнил девицу сладкими посулами замужества и страстными объятиями на сеновале. За весеннюю ночь парень успел наобещать многое, и не только наобещать. Спала довольная друг другом парочка, как говорится, без задних ног, и чтобы заставить их пробудиться, нужен был набат или же трубы армии захватчиков.
Гонорий, надсадно кашляя, торопливо, насколько могли двигаться старческие ноги, зашел в дом, нацарапал карандашом записку, что ушел к Лике за лекарством от кашля и вернется к вечерней службе. Он перекрестился, моля Всевышнего, чтобы непутевая Марыська не позабыла все буквицы, что с таким трудом вдалбливались в ее голову, и поплелся в лес самостоятельно.
В Безымянном лесу дождь кончился. Природа словно вздохнула с облегчением, и все краски вокруг приобрели какую-то особенную четкость и резкость. Впрочем, слякоти, как в Хренодерках, не было. Влага хорошо впиталась в сухой грунт, и подстилка уже не пружинила под лаптями Доненьки, как обычно, но и не чмокала. Доненька прибежала к двери ведьминой избушки, словно вихрь в женской юбке, и забарабанила в дверь. Ногами. Изнутри донеслось недовольное ворчание вервольфов и сонный голос Дорофея Тимофеевича, который неприветливо поинтересовался, кого это леший принес.
– Леший меня не приносил, я сама пришла, – сообщила девица. – Меня моя мать, Параскева, прислала.
Ставень распахнулся, и из окна высунулась взъерошенная морда кота.
– Наверняка голова решил, что раз сыро, строить сарай не надо, – с видом опытного ясновидца изрек он, так как какие еще дела у жены головы к его хозяйке, даже не мог предположить.
– Нет. Там маги в село пожаловали! – запаленно выдохнула Доненька. – Сами страшнющие, суровые… в лес Безымянный идти хотят.
– И что? – не понял Дорофей. – Нам их проводить, что ли?
– Нет! – Гостья мотнула головой так энергично, что косынка съехала набекрень. – Мама сказала, чтобы Светлолика уходила к лешему.
– Дожили! – закатил голубые глаза кот. Уселся на подоконник и обвил лапы пушистым хвостом. – Мы им, понимаешь, помогаем, лечим, от дождя избавили, а они нас к лешему посылают.
– Да я не в обидном смысле, – попыталась исправить положение Доненька, но сама запуталась и пояснить смысл сказанного не смогла.
На ее счастье, их довольно громкой беседой заинтересовалась Светлолика. Она совершенно не выспалась и пребывала в скверном расположении духа, так что когда пронзительный взгляд светло-серых с зелеными крапинками ведьминских глаз подозрительно смерил и без того перепуганную сельчанку, душа последней окончательно ушла в пятки, предпочитая затаиться от греха подальше.
– Ну? – вместо приветствия поинтересовалась ведьма у оторопевшей Доненьки, которая испуганно гадала, превратят ее в жабу или ограничатся крысиным обликом. «Лучше бы в зайца, – испуганно думала она, – они симпатичнее». – Что за шум, а драки нет? – И, не дождавшись ответа от вконец деморализованной хренодерчанки, добавила: – Кошка язык съела, что ли?
«Превратит в кошку – тоже ничего, – пыталась свыкнуться с грядущей трансформацией Доненька. – Лови себе мышей да спи на печке».
– А она нас к лешему посылает, – наябедничал кот и даже мурлыкнул, сам поражаясь своей вредности.
– К лешему, говоришь? – задумчиво протянула Светлолика, тщетно пытаясь пригладить всклокоченные со сна волосы пятерней. Не помогло. С такой буйной шевелюрой не каждый гребень справится. – Любопытно. А зачем?
– К нам маги приехали. Страшные такие – жуть! Один со шрамом прямо на лице… – В запале селянка изобразила зверское выражение лица, даже прочертила пальцем по лицу, демонстрируя наглядно, как именно выглядит увечье. Но тут вспомнила, что показывать на себе постигшее кого-то ранение – дурная примета, и стала срочно обмахивать щеку ладошкой и плевать через плечо, дабы отвести беду. – Ужас! Мама сказала, чтобы ты срочно бросала все и в лес уходила. Мол, леший тебя укроет. Вы же с ним родня… – Доненька поняла, что ляпнула что-то не то. Конечно, всякий в селе знал, что любая нечисть и ведьма родственники друг другу, но говорить об этом в лицо лесной отшельнице не рекомендовалось. Девушка срочно скрестила пальцы за спиной – говорят, от сглаза помогает. Другой же рукой изобразила «козу», на случай, если не поможет первый знак. – Тьфу ты, знакомы, в общем. Но идти надо сразу. Сейчас.