И исходит дьявол
Шрифт:
Затем он взял пять длинных белых конических свечей, такие обычно ставят святым в католических костелах, зажег их от старинной трутницы и поставил точно в каждой вершине звезды. Позади них он положил те пять новых подков, которые Ричард заказал из деревни, концами наружу, а рядом с каждым кубком со святой водой было положено по сухому цветку мандрагоры, четыре женских и один мужской, мужской около той, что показывала на север.
Наконец сложные формулы по воздвижению барьеров от проникновения нечистой силы были закончены, и герцог обратил свое внимание на индивидуальную защиту друзей и самого себя.
Для каждого было сделано по гирлянде из длинных цветочных
Вся эта процедура не произвела особого впечатления на Ричарда. Даже наоборот, в нем зашевелился прежний скептицизм. По его убеждению, над Саймоном и герцогом играла свои шутки обыкновенная шайка шантажистов, поэтому, перед тем как спуститься вниз, он прихватил с собой полностью заряженный револьвер, который сейчас мирно покоился у него под пижамой. Правда, помня об особом беспокойстве герцога насчет чистоты всех предметов, он почистил его спиртом, уединившись для этого в ванной комнате. Теперь, если Моката будет настолько неразумен, что объявится этой ночью в его доме, эту штуку можно и применить. После небольшой паузы он повеселевшим взглядом оглядел остальных:
— Ну, вот мы и готовы! Что теперь?
— С комнатой тоже все в порядке, — ответил де Ришло. — Поэтому я не вижу причины, по которой мы не можем прилечь и попытаться немного поспать. Правда, ложиться мы должны ногами к периметру круга. И еще есть определенные инструкции, которые бы мне хотелось высказать перед этим.
— За всю мою жизнь я никогда еще так не хотел спать, — заметил Саймон.
— И я, — поддержал его Ричард. — Но все-таки еще рановато, и, если бы здесь не было Мэри Лу, я бы рассказал несколько анекдотов для поддержания настроения.
— Это ничего, что я здесь, дорогой, — мягко успокоила его Мэри Лу. — Я ведь человек, даже если ты прав в том, что у меня лицо ангела.
— Нет! — И он в явном отрицании замотал головой. — Они не приносят удовольствия и мне, когда ты рядом. Поэтому я их никогда тебе не рассказываю. Они имеют прелесть только в теплой компании мужчин и за бутылочкой. Как жаль, что мы не можем себе позволить хотя бы бутылочку бренди!
— Да еще и поросеночка, — шутливо поддакнула она ему. — Если бы Сероглазка и Саймон не знали тебя, то могли бы подумать, что ты отчаянный пьянчужка, хотя на самом деле ты вполне приличный человек.
— В самом деле? Во всяком случае это прекрасно, что ты так думаешь.
Он потрепал ее короткие вьющиеся волосы своими длинными пальцами:
— Мой теперешний пыл относительно спиртного из-за того, что я немного не в себе. Но о чем мы говорили? Сероглазка, — этот Талисман, который в центре всех наших хлопот, — расскажи о нем перед тем как отдать последние распоряжения на ночь.
— Вы знаете легенду об Исиде и Осирисе? — спросил герцог.
— Да, но плохо, — ответил Ричард. — Это были небесные царь и царица, которые пришли на землю в человеческом облике и учили египтян всему, что знали сами, так? Старинное поверье о кудрявом божестве, прибывшем к темным людям с новыми идеями о сельском хозяйстве, архитектуре и справедливости, в общем, что мы называем цивилизацией.
Де Ришло кивнул.
— Именно так. Но я имею в виду историю, каким
— Он был убит, кажется? — высказался Саймон. — Но я забыл, как.
— Да, это тот счет, по которому платеж был нам передан через тысячелетия. Осирис был, по всей вероятности, как говорит Ричард, кудрявый светлокожий человек, схожий с расой египтян, стал их царем и, управляя очень разумно, сделал их процветающей нацией. Но у него был брат по имени Сет, — и здесь мы опять сталкиваемся с двумя основными принципами сущего — Добром и Злом, Светом и Тьмой, — поскольку Сет был воплощением зла. Конечно, легенда есть легенда, но, отбросив налет мифичности, которым позднее раскрасили ее жрецы, эта история представляет из себя такой естественный круг человеческой трагедии, что очень трудно усомниться в том, что двое мужчин и женщина Исида жили на самом деле, как предшественники династии фараонов в долине Нила задолго до построения пирамид.
Меня поражает, что Сет выступает совершенно определенной живой личностью по прошествии такого бесчисленного количества поколений. Даже персонажи пьес семнадцатого века менее реальны для нас теперь, за небольшим исключением, а Сет остается вечный и неизменный, привлекающий к себе, но негодяй до мозга костей, который может сегодня принять вас как дорогого гостя, а завтра, встретив на улице, безо всякого сожаления отправить из этого мира.
Он был высок и строен, темноволос и очень красив; прекрасный атлет и искусный охотник, но также образованный и обходительный, приятный собеседник при любом застолье. Это тот тип, которому мужчины прощают ошибки за яркую индивидуальность, а женщины его злобность расценивают как каприз и тают от одного взгляда этого мужлана.
Сет был моложе Осириса и постоянно завидовал его власти. Затем он влюбился в Исиду, жену брата. Как видите, старая история человеческого треугольника, а если точнее — то все, что было в последующей литературе на эту тему, — уже плагиат. Сет задумал убить царя и присвоить себе и его жену, и его власть.
Устранить Осириса открыто было очень трудным делом, поскольку он всегда был окружен более старшими приближенными, которые любили его и знали, что именно он поддерживает на земле мир и процветание. Сет знал, что они защитят царя даже своими жизнями, но он столкнулся еще и с другой проблемой. Осирис был богом, и, если бы даже негодяй и смог заманить его в какое-то место, где мог осуществить свой черный замысел, то не сумел бы пролить ни одной капли святой крови.
И тогда он придумал сверххитрое убийство. Вы все знаете, что египтяне расценивали настоящую жизнь как промежуточный эпизод. С того момента, как они начинали думать, их мысли концентрировались на будущей жизни. Многие из них проводили значительную часть своего времени, готовя для себя хорошее место для похорон, а на каждом пиршестве, когда было время десерта, к гостям выходил старший дворецкий с миниатюрным гробом, в котором лежал скелет, в качестве напоминания каждому, что бренное существование может прекратиться уже за углом этого дома.
С дьявольской хитростью Сет использовал отношение народа к смерти и церемонии похорон, чтобы заманить в ловушку своего брата. Сначала он, со всей изворотливостью своего ума, незаметно для Осириса снял размеры его тела. Затем сделал саркофаг невиданной красоты. Он был сделан огромным и тяжелым, из древесины кедра. Его украшали фигуры сорока двух божеств, нарисованные голубым ляписом, и подписи из черных и красных иероглифов, почти каждая линия которых выражала заклинание против Черной Магии или ритуал из Великой Книги Мертвых.