И истинным леди есть, что скрывать...
Шрифт:
– Но ведь они могут стать певицами, актрисами!
– Для этого нужен талант!
Лили презрительно фыркнула.
– Те, которых я слышала до селе, особенными способностями не обладают. Я гораздо лучше танцую и пою чем большинство из них, и что? У меня нет даже возможности это показать!
– Я слышал, пение очень модно в свете!
– Да, побаловать арией, другой ничего не понимающих в музыке полуглухих старух, которые привыкли слушать только себя и ничем кроме сплетен не интересуются! Разве это достойная
Инн все больше и больше впадала в панику, наблюдая за сестрой.
– Ваша светлость,- озадаченно спросила она у Мортланда,- о чём Лили и этот мужчина могут так долго и увлеченно разговаривать друг с другом? Неужели он всё это время одаривает её комплиментами?
Герцог равнодушно пожал плечами.
– Влюбленные всегда найдут, о чём поговорить,- лениво заметил он, - неисчерпаемы темы разговора, и не проходит интерес! Всё важно, всё достойно самого пристального внимания, вплоть до откровенных глупостей.
– Но Томас...
– Томаса, как вы успели, наверное, заметить - здесь нет! И никто кроме вас о нем и не вспоминает!
– Но разве это правильно?
– Наверное, нет! Но разве всё в жизни должно быть правильным?
Инн была потрясена.
– Вы что же,- со слезами в голосе спросила она,- прощаете вашей невестке подобное поведение? Оправдываете распутство?
– Нет,- качнул головой Мортланд, и уже строже добавил, - нет! Но и рвать на себе волосы и делать вид, что произошла катастрофа, тоже не собираюсь!
Остаток ночи Лили и Тони провели в объятиях друг друга за вином и разговорами по душам. Но как ни хорошо им было вместе, рассвет неуклонно приближался, и нужно было возвращаться назад.
– Я бы отдала всё на свете, чтобы проснуться однажды утром в твоих объятиях!
– тяжело вздохнула Лили, торопливо натягивая свой маскарадный костюм.
– Как это неправильно и нехорошо - любить украдкой, пробираться домой, словно вор, скрываться и лгать!
– Можешь навсегда остаться в этом доме,- Тони умело помогал ей шнуровать платье, - но уверена, что эта нищенская обстановка не надоест тебе уже через три дня, и ты не пожалеешь о потерянном положении в обществе, богатстве и титуле?
Лили грустно рассмеялась.
– Уверяю, мне не о чем особо сожалеть! Во всем мире нет ничего, чтобы имело ценность, равную моей любви к тебе!
Калверт нежно поцеловал её в шею.
– И всё же, любовь моя, такая ценность есть! Это положение твоего будущего ребенка. Хотела бы ты, чтобы он вырос незаконнорожденным, со всеми вытекающими отсюда последствиями?
Лили озадаченно нахмурила лоб.
– Я никогда не думала об этом,- призналась она,- но... может, ребенка и вовсе не будет?
– Может и не будет! Но такой возможности тоже исключать нельзя!
Дверь черного хода, к её облегчению, оказалась по-прежнему открытой, а весь дом тихо спал, хотя на
У Лили от страха перехватило дыхание.
Пусть Томаса не было дома, но она всё равно запирала дверь между их спальнями. Так, для собственного спокойствия! И вот, кто-то сейчас находился на половине Тома! И этот кто-то теперь наверняка знает, что её не было дома всю ночь!
У Лили тошнотворно засосало под ложечкой и слабостью подкосились ноги. Она с трудом доползла до ближайшего стула, так и не сводя глаз со спальни Томаса. Сейчас кто-то из неё выйдет и разразится невиданный скандал! И что она скажет, как будет оправдываться?
Молодая женщина ещё не успела окончательно впасть в панику и сама выбежать навстречу опасности, как послышались шаги, свет исчез и раздался тихий стук захлопнувшейся двери.
Она выждала несколько секунд, а потом осторожно высунула нос в коридор, как раз во время, чтобы увидеть, как Мортланд с канделябром в руке исчезает за поворотом, устремляясь в сторону своих покоев.
Лили в задумчивости тихо притворила дверь. Не надо быть особо умной, чтобы догадаться - герцог, таким образом, давал понять, что знает о её похождениях, и пока будет молчать. Но вот интересно - до каких пор, и почему он выбрал такую тактику?
ВУДВИЛЛ-ПАРК.
А что же Инн? Она была потрясена увиденным на маскараде настолько, что не спала потом весь остаток ночи, крутясь изо всех сил среди раскаленных шелковых простыней. Лили и незнакомец - видение их объятий преследовало её как кошмар, как наваждение!
И девушка с ужасом и стыдом вынуждена была признать - это было красивое и завораживающее чувственностью зрелище. Наутро, после бессонной ночи, она с недоумением увидела в зеркале обведенные черными тенями неестественно огромные глаза и распухшие сухие губы.
– Я больна?
– с ужасом спросила она, обыденно крутящуюся вокруг юной госпожи Джину.
– Это болезнь девственниц - лукаво хмыкнула итальянка,- и лечится только при помощи мужчины!
У Инн полыхнули стыдом щеки.
– Не смей мне такого говорить,- сурово одернула она распустившуюся экономку,- это грех! Грех желать мужчину!
Но Джина только пожала плечами, ничуть не смутившись выговором.
– Любовь угодна Богу и не может быть грехом!
– Супружеская любовь,- сухо уточнила француженка,- а раз нет супруга, не может быть и любви!