И кнутом, и пряником
Шрифт:
Глава 10
Чайханщик Улугбек
Долгожданной радостью пришла, наконец, весна. Она в Узбекистане роскошная. В этом солнечном крае народ о весне говорит так: «Наступил хамаль — все кругом набухает». Сначала весь растительный покров наполнился живительным соком, окреп, а затем зацвел ошалело и дурманяще, словно не воздухом дышишь, а куришь кальян, до отказа набитый травами и цветами.
Несмотря на то, что от Николая очень редко приходили какие-либо известия, Екатерина вздохнула свободнее: вешнее движение природы подарило ей ожидание близких перемен. Скоро конец учебного года. Она с детьми поспешит в далекую Каракалпакию, где, очевидно неплохо, устроился ее муж, отец их четверых детей.
Времени до отъезда оставалось немного. Надо было подумать, куда девать пожитки. Их невесть сколько, но все не увезешь. Продать? Конечно, можно, но кто знает, как сложится жизнь. Нет, лучше у кого-нибудь оставить. У кого? У Люськи? Та такая же, как перекати-поле: сегодня — здесь, завтра — там. У Насти? Живет одна, с Лилькой. Мужиков водит. Пропьют! Екатерина ломала голову, но придумать ничего не могла.
В чайхану в очередной раз привезли уголь, и чайханщик Улугбек, зная, что женщине позарез нужны деньги, снова позвал Екатерину помочь с разгрузкой топлива. Между молодой женщиной и Улугбеком давно установились приятельские отношения. Бывало, живой, разговорчивой русской мужчина давал деньги в долг, угощал пловом, шурпой или мантами. Екатерина понимала, что неспроста смазливый узбек так внимателен к ней и щедр. У азиатов кровь горяча. Смотрят на привлекательную женщину, особенно на славянку, как удавы на добычу. А тут еще мужа давно рядом нет, место свободно. Притворяясь наивной простушкой, она повода для сближения не давала, а гостинцы брала как плату за работу и несла детям.
— А, Катья! Салом алейкум! — в очередной раз заиграл масляными глазами ей навстречу Улугбек. — Как дела?
— Дела как сажа бела, — усмехнулась Екатерина. — Вот уезжать собираюсь.
— Зачем уезжать? — приподнял брови чайханщик. — Живи в Риштан. Что мешает?
— Не хитри, Улугбек, сам знаешь, что мешает. К мужу ехать надо.
— Муж — карашо. Муж — любов.
Екатерина пропустила мимо ушей опасные слова сластолюбца.
— Не знаю вот, куда вещи деть: все не увезу, — неожиданно для себя вдруг пожаловалась она.
— Зачем не знаю? Моя оставляй, — предложил Улугбек.
Екатерина с интересом взглянула на приятеля. А почему бы нет? Живет с семьей, в своем доме. Никуда не денется из городка. Нежадный — на чужое добро не зарится.
— А жена не будет против? — снова усмехнулась она.
— Зачем против? Я сказаль — жена сделаль.
— Хорошо, — кивнула головой Екатерина, — после работы зайти сможешь? Покажу, что надо будет к тебе перевезти.
— Якши, — пристально взглянув на приятельницу, к которой ему не раз хотелось прижаться, да покрепче, чайханщик понес клиенту заказ.
Екатерина привычно схватила лопату и принялась за работу.
Чайхана, или чайная, — особое место. Это и столовая, и клуб, и ресторан, одним словом, заведение, без которого не может обойтись ни один азиатский город, ни один кишлак. Пользовалась чайхана популярностью и в Риштане.
На широких деревянных топчанах, покрытых шерстяными паласами, поджав под себя или скрестив перед собой ноги, в риштанской чайхане любят отдыхать местные жители-мужчины. С удовольствием сюда заходят и гости. Каждый посетитель этого заведения обязательно закажет ароматный зеленый чай. Его подают в маленьких расписных чайниках, а пьют из пиал — круглых чашек без ручек. И чайнички, и пиалы местного производства. В большом почете у гостей и любимые национальные блюда узбеков: шашлык, плов, шурпа и обязательно свежие лепешки.
Под ласковыми лучами весеннего солнца отдых в чайхане особенно хорош. А если еще там окажется хафиз с чудесным голосом, считайте, что вам здорово повезло: риштанские певцы славятся на всю страну.
Екатерина трудилась с черного хода заведения, поэтому хафиза не видела, но проникновенный голос мужчины, который, конечно же, пел о любви, долетал до нее и будил в сердце молодой здоровой женщины неясные желания.
Вечером дети с удивлением глазели на незнакомого человека, пришедшего вместе с матерью.
– Это дядя Улугбек, — представила им незнакомца Екатерина. — Он возьмет к себе наши вещи. Мы ведь все не увезем, правда?
После осмотра вещей сели ужинать. Малыши сначала с недоверием и опаской поглядывали на чужого дядю, затем постепенно успокоились и к концу ужина признали его за своего: Улугбек, коверкая русские слова, смешно им подмигивал и шутил. Девочки постарше, изредка бросая на гостя короткие взгляды, застенчиво работали ложками.
Уложив детей спать, Екатерина закрыла дверь в спальню и вернулась на кухню. Улугбек не уходил.
– Катья, мая вино есть. Кароший. Давай выпьем? — он пытливо посмотрел на женщину.
Катя знала, что за этим может последовать. Прогони она сейчас настойчивого ухажера, он уйдет и слова не скажет. Мужчина не наглый. Но ей не хотелось его прогонять. Уже много месяцев никто не смотрел на нее так нежно и призывно, никто не помогал ей так от души, как это делал симпатичный узбек.
– Давай, — просто сказала она и поставила на стол стаканы.
Они пили терпкое красное вино и говорили о чем-то неважном и легком. И ее душа, и тело, истосковавшиеся по мужским ласкам, все таяли и таяли, как асфальт под горячими лучами солнца. Сейчас она не хотела помнить о том, что замужем, что у нее четверо детей и что наступит завтра, когда ей будет ужасно стыдно за то, что произойдет сегодня.
Улугбек уловил это мгновение ее полной покорности ему, красивому и сильному мужчине. Он не спеша поднялся и выключил свет. Затем в полутьме отыскал руки Екатерины и потянул ее к себе. Она не стала сопротивляться, и два жаждущих друг друга существа слились в едином порыве непристойной, но такой желанной страсти.
Среди ночи Людку разбудили неясные звуки. Она затаила дыхание и стала прислушиваться. Звуки слышались с кровати, где спала мать. Вот кто-то что-то сказал. Легкий приглушенный смешок. Затем четко произнесенные слова:
— Тише! Кажется, Людка проснулась.
— Нет, спит.
Девочка узнала голоса. Лицо ее вспыхнуло. Мать с мужчиной! Что они там делают? И вдруг ее осенило: конечно же то, что делала с ней когда-то Лилька, что делают мужчины и женщины, когда, раздевшись, ложатся в постель. От этих мыслей она вспотела, но не двигалась. Так и лежала неподвижно, пока снова не погрузилась в глубокий сон.
Проснувшись поутру, дочь увидела мать на кухне. Та готовила завтрак и выглядела немного смущенной и какой-то расслабленной, умиротворенной.