И никаких фантазий !
Шрифт:
Тот неподвластен страху,
Кто мною вдохновлен,
Тот яростен, как штык.
О! Я предвижу миг Мой призрачный корабль
Сойдет со стапелей,
Когда распада тлен
Насытит стаи крыс,
И вор вора ограбит,
И Вечный Дух, как раб
Поднимется с колен...
– "Летучий Голландец истории" - это кое-что, - самодовольно оценил Петров свежеиспеченное.
– Только от этого ли корчится "улица безъязыкая"?.. Даже если и от этого - дохлое это дело - расшифровка метафор. Особенно, для "улицы", которая нынче делает деньги... Нет, все-таки это не то... "Летучий Голландец" может доставить интеллектуальный
Надо ждать... Ждать Первой фразы...
Фантаст Петров выключил торшер и закрыл глаза, откинувшись на спинку стула. Петров-младший уже спал. "Старшая жена", лежа на диване, почитывала израильский юмористический журнал "Беседер"и изредка тихо подхихикивала. Но очень изредка и очень тихо... Юмор на уровне: "В Тель-Авиве нету крабов, значит, слопали арабы" ее уже не развлекал. Так что фантасту Петрову ничто не мешало мирно медитировать в поисках Первой Фразы...
Замельтешили мысли о работе. Весьма сильный центр притяжения, но побоку, побоку!..
Ощутилось смиренное одиночество "младшей жены". Это, конечно, не побоку. Напротив, оно должно стать внутренней сутью вожделенной Фразы. Его надо постоянно чувствовать, но не зацикливаться на этой боли...
Глубже, глубже в Тишину, в которой ждет своего часа истинный голос фантаста Петрова.
Он видел, как медленно раскаляется в его ментальном пространстве жалость к любимым, вынужденным страдать не только по его вине. Свою бы он постарался искупить. Но ощущая слепую и злую чужую волю, нагло вмешивающуюся в его жизнь, фантаст Петров не мог позволить себе роскоши очистительного самобичевания. В данной ситуации оно бесплодно. И по сути являлось бы трусливым бегством с поля боя за своих любимых.
А у фантаста Петрова было единственное поле боя, на котором он представлял ощутимую угрозу для невидимого противника - лист бумаги. И оружием его было Слово. Банально, но соответствует истине.
За свою не слишком долгую и не слишком удачную творческую жизнь фантаст Петров имел возможность несколько раз убедиться в силе воздействия собственного слова. Правда, не тогда, когда оно было опубликовано, а когда непосредственно было обращено к ближним его.
Когда-то ОНО вынудило принять кардинальное решение ныне покойного отца фантаста Петрова, потом ОНО увело в дали-дальние его мать. Это он осознал только потом, когда уже было поздно... Однажды ОНО испугало "старшую жену", ощутившую в НЕМ истинную силу его любви к "младшей", позже ОНО ошеломило "младшую жену", почуявшую в нем неискоренимую силу его любви к "старшей". Именно Слово разрушило их первоначальную тройственную идиллию. Впрочем, Слово не только фантаста Петрова, который стал остерегаться "лирики", ибо в искренности своей она оказывалась разрушительной, а без искренности никому не нужной. Были и иные Слова, не всегда произносимые, а лишь ощущаемые, отчего их разрушительная сила не уменьшалась.
Но так же точно фантаст Петров знал, что Слово его творило и любовь. Собственно, оно и было любовью. "И стало Слово плотию и обитало с нами..."
Всю жизнь свою фантаст Петров стремился к Слову, творящему любовь... Но, увы, зачастую нам, действительно, "не дано предугадать, как наше слово отзовется..."
И вдруг Первая Фраза сверкнула!
" Малоуважаемые господа Президенты!"...
Фантаст Петров чувствовал, что за этой фразой стоит то, что он искал. Трудно сказать, нужно ли это Большой Литературе?.. Скорей всего, нет... Но фантасту Петрову нужно позарез! Ему надоело быть бессловесным политбараном.
Наконец он ощутил покой. Исчезло ощущение суеты. Сердце перестало боевым барабаном ухать в груди, а зашелестело чуть слышно, как лист под пером. Похоже, он нашел свою тропу...
Внезапно ему показалось, что в темноте кто-то есть. Он попытался сконцентрировать ощущение в зримый образ, но увидеть ничего не смог. Образ ускользал. И тем не менее, фантаст Петров вдруг понял КОГО он пытается увидеть...
Нет, он не испугался, но холодок все же пробежал по спине.
– Ты?!
– спросил он мысленно, и получил ответ прежде, чем закончил вопрос. Естественно, он не услышал ни "да", ни "нет". Ответом ему была абсолютная внутренняя уверенность.
– Но почему?!
И снова он знал ответ: ОНА явилась на его зов, которого не зарегистрировал рассудок. ОНА всегда откликалась, потому что была рядом. Но Петров так до сих пор и не усек, когда он умудряется ЕЕ позвать. Не то, чтобы он был совсем никудышным аналитиком, но ВСТРЕЧИ происходили крайне редко и, в основном, очень мимолетно.
"Аве, Оза
Ночь или жилье,
Псы ли воют, слизывая слезы,
Слушаю дыхание Твое,
Аве, Оза..."
Только имя ЕЕ ... Впрочем, кому какое дело, как ЕЕ звали... Пусть будет Озой. Тем более, что она обожала эту поэму и за нее, рикошетом, - ее автора.
"... Осторожно, как вступают в озеро,
Разве знал я, циник и паяц,
Что любовь - великая боязнь..."
Вот под знаком этой "великой боязни" и делал в свое время круги вокруг НЕЕ юный Петров. Тогда еще не фантаст, а только начинающий поэт. Но разве могли его робкие стишата сравниться с "Озой"?! А потому и сам он был совершенно незаметен рядом с лирическим героем "Озы" и, тем более, с ее автором, который, сам того не ведая, был эталоном для отбраковки претендентов на ЕЕ благосклонность.
У каждого поэта должна быть своя Беатриче, иначе ему никогда не стать Поэтом.
ОНА была Беатриче фантаста Петрова, никогда не возбуждавшая в нем осознаннных сексуальных эмоций, а неосознанные, как известно, сублимируются в стихи.
Впрочем, пока ОНА была жива, он практически не писал ЕЙ стихов, опасаясь обнаружить свое обреченное обожание и быть отвергнутым. Или, быть может, боясь столь грубым вмешательством разрушить хрупкую духовную связь, что, будучи невысказанной, все же существовала между ними, хотя бы в форме его устремления к НЕЙ. Так и оставшимся лишь устремлением.
Он не пришел на ЕЕ похороны. Он не видел ЕЕ смертного Лика. Не видел, как крышка гроба неодолимо перегораживает их миры. И могильной плиты не видел... Может быть, поэтому ОНА и осталась для него вечно живой и юной. Такой и являлась на его зов.
Он не участвовал в пересудах шокированных одноклассников, поговаривавших о том, что она приняла снотворное... Он знал, что ОНА просто вернулась в тот мир, где была Озой. А этот был не для НЕЕ. Пожалуй, он всегда это чувствовал. И, наверное, поэтому не навязывался к НЕЙ со своей совершенно земной любовью.